Вот, одевайтесь, Холечек бросил на мою кровать синий потрепанный комбинезон ремонтника с бейджиком на груди, на котором аккуратными черными буквами была выведена фамилия Дорн.
Вроде чистый, ну и за это спасибо.
Скажите, Петер, как погиб Штефан Дорн? задал я мучивший меня вопрос, натягивая комбинезон.
Зачем вам это?
Да так, я знаю всю жизнь человека со всеми ее интимными подробностями, но не знаю, как она оборвалась.
Да в общем-то погиб он по глупости, очень ответственный парень был. Грузил контрабандный товар на звездолет, отбывающий на Олерон, кран-манипулятор с грузом подвис, он не стал дожидаться ремонтной бригады, полез сам исправлять, но груз оборвался и подмял его под себя. Нельзя было вот так одному, без страховки. Хороший он парень был, рукастый, безотказный и считал войну с Олероном несправедливой, с грустью сказал Холечек.
Скажите, Петер, я, честное слово, не понимаю, ну какой толк было менять идентификационный чип и вообще всю эту бодягу с чужой памятью затевать, если Штефан Дорн мертв. И его нет в рейховском реестре живых?
Вот тут вы ошибаетесь, Штефан Дорн по-прежнему числится в реестре живых, на его персональный код в банк ежемесячно приходит получка, аванс, премиальные.
Увидев мой недоуменно-вопросительный взгляд, пояснил:
Все очень просто: сопротивлению нужны идентификационные чипы погибших людей, они используются для различных целей, в том числе и чтобы помогать скрываться от гестапо разным людям. Нам удалось скрыть гибель Дорна от властей, тело мы похоронили, а его чип время от времени считывается таможенными аппаратами лунных баз. По реестру он проходит как работающий на всех восьми лунных базах Рейха, очень удобно: если кто-то вдруг заинтересуется, всегда можно сослаться, что он по долгу службы в данный момент находится на какой-то другой лунной базе. Тем более он недавно продлил контракт на два года.
Ну и как эта шняга прокатывает? Вы же сами говорили, что гестапо здесь за всеми ведет слежку.
Я говорил, если помните, за вновь прибывшими. Дорн давно здесь работает, каких-либо правонарушений не совершал, ни в чем аморальном или крамольном замечен не был, и, если у гестапо и были какие-либо вопросы к нему, они давно получили на них исчерпывающие ответы. Кроме того, чтобы попасть сюда на работу, он уже прошел всестороннюю проверку. Можно сказать, был насквозь просвечен. Так что гестапо потеряло к нему какой-либо интерес. А что касается остального, в смысле, как это прокатывает, что мертвый человек до сих пор считается живым, здесь уже чисто техническая сторона дела. Ну вы готовы? нетерпеливо спросил он.
Угу, готов, сказал я, застегивая последнюю молнию и проверяя карманы.
Тогда вперед.
Мы вышли в коридор через неприметную дверь, проскользнули к лифту, который предназначался только для персонала. Лифт спустил нас на стоянку каров. Забравшись уже в знакомый ярко-желтый кар, доехали по пустому городу до космопорта. Бросив кар, Холечек уверенно повел меня по лабиринтам совершенно одинаковых, абсолютно ничем не примечательных, без каких-либо указателей коридоров. Как Холечек в них не блуждая дорогу находил, ума не приложу. Дошли до таможенного терминала, но не того, через который я попал на станцию, а другого для внутренних лунных рейсов. Холечек, ничего не говоря, подтолкнул меня к таможенному аппарату, я с опаской протянул руку с чипом к считывающему окошечку. Секунда и дверь, ведущая в наружный тамбур, открылась, мы оказались в небольшом помещении со стенами стального цвета, по кругу шли синие шкафчики с обычными пластиковыми лавками. Холечек подставил свою руку к окошечку-индикатору возле шкафчика, мне жестом показал сделать то же самое. Я повиновался. Дверцы распахнулись. В каждом шкафчике висел гибкий оранжевый кокон скафандра. Женский металлический голос из динамика внутри шкафчика одновременно произнес одну и ту же фразу: «Скафандр готов к индивидуальному использованию, продезинфицирован и проверен на герметичность. Надежность и качество гарантирует фирма Лезон».
Ну что, прошу. Одеваемся, взмахнул руками Холечек.
Так обычно радушный хозяин предлагает дорогим гостям проследовать за празднично накрытый стол.
Ненавижу запах внутри скафандра. Как обычно, пахнет жесткой смесью хлорки, пластика, резины и еще чего-то гадкого. Натягивая на себя скафандр, я подумал: «Хоть кто-нибудь придумал бы ароматизатор для скафандра, чтобы не воняло так. Я, честное слово, голосовал бы двумя руками за то, чтобы этому парню, являющемуся настоящим изобретателем, вручили Нобелевскую премию, а то вечно придумывают всякую хрень, а вот того, что нужно, нет, от них не дождешься».