Сама столовая стояла на относительно сухом пригорке, а метрах в пятидесяти от неё начинались непролазная грязь и разбитые дороги. Около здания обычно скапливались мотоциклы и редкие машины, транспортные средства тех, кто их имел.
Остальная часть холостого населения посёлка ходила в столовую в центре села, которая располагалась ближе и в более доступном месте.
Здесь же, в маленьком зале, сидеть очень уютно. Имелась и ещё одна причина, по которой Якутин возил желающих покушать в эту столовую это выяснилось несколько позднее. Он становился в общую очередь, но на раздаче непременно задерживался, перекидываясь незначительными фразами с худощавой молодой раздатчицей. Сильно их разговоры в глаза не бросались, поскольку Якутин по своей натуре слыл разговорчивым и общительным, и воспринималось всё, как само собой разумеющееся.
Обед обычно сильно не затягивался. Принимающие пищу речники а столовая принадлежала именно им быстро кушали и освобождали столики, чтобы не скапливалась очередь. Гости, все, кто приходил с других организаций, старались вписываться в общие правила.
Отобедав, авиаторы опять садились в ПАРМ и отправлялись тем же путём на работу, раздалбливая мощной машиной и без того разбитые дороги, но на это никто, кроме дорожного участка, не обращал внимания. А дорожный участок по традиции, принятой в этой местности, мостил дороги окаменевшей глиной, поскольку другого строительного материала поблизости не водилось. После первого же дождя эта глина опять превращалась в месиво. Таким образом осваивались деньги, выделяемые на ремонт дорог. Этот процесс выглядел бесконечным, поскольку у дорожников никогда не кончалась работа и всегда выделялись государственные деньги.
Через несколько дней после прибытия ПАРМов Якутин решил навестить Кутузова. Он взял с собой Брызгалова и механика гаража Гнатюка. Поздним вечером, усевшись в водительскую вместительную кабину «ЗИЛа», втроём отправились погостить.
По дороге что-то пошло не так: машина на середине пути задёргалась, а потом и вовсе остановилась. Двигатель перестал подавать признаки жизни. Якутин пытался заводить мотор, смотрел под капот, пинал ногой колесо, но результата не появлялось. Автомеханик тоже пытался оживить заглохший двигатель, но у него тоже положительного результата не получалось. Они стояли на дороге больше часа. Аккумулятор после многих попыток крутил двигатель всё хуже и хуже. Тогда Брызгалов взял ключи зажигания и сказал:
Ждите, сейчас привезу специалиста, иначе останемся без аккумулятора.
Он не стал слушать возражения, а повернулся и почти бегом пошёл по дороге в сторону посёлка. Полчаса ему хватило, чтобы дойти, а ещё через двадцать минут он подъехал к дому Язёва на мотоцикле.
Язёв уже лёг спать. Брызгалов едва достучался в закрытую дверь. Её открыл полуодетый хозяин.
Ефим Ильич, заглохла машина, надо помочь, сказал Виктор.
Я уже сплю, ответил Язёв.
Надо проснуться. Не бросать же машину на дороге! Я тебя отвезу и привезу. Там находится Якутин. Я думаю, ты не откажешься помочь начальнику?
Виктор видел, что Язёву очень не хочется выходить из тёплого помещения. Он
похмыкал, поразмышлял, а потом сказал:
Ладно, сейчас оденусь.
Доехали быстро. Гнатюк и Якутин сидели в машине и ждали.
Ты, Витя, зря так сделал, сказал Якутин, Без ключей зажигания мы вообще ничего не могли сделать.
Я хотел, как лучше. Оставшись без аккумулятора, пришлось бы оставлять и машину. Сейчас Ефим Ильич всё посмотрит.
Виктор и сам понимал, что сделал всё как-то нехорошо. Пытаясь загладить вину, он старался всячески помогать Язёву. Недолго повозившись, Ефим Ильич двигатель завёл.
Время перевалило за полночь, поэтому в гости ехать всем расхотелось. Ночные гости и хозяевам стали бы обузой. Обратно Виктор уехал на мотоцикле, а Язёва увезли до дому в кабине машины.
Впоследствии об этой поездке никто не вспоминал, но Якутин стал больше прислушиваться к Зимину и выслушивать его мнение о Брызгалове.
Виктору после ночных трудов, не смотря на глубокую ночь, не спалось. За стенкой долго слышался плач ребёнка. Затем, едва слышный голос хозяина дома стал очень громким:
Дрянь, не даёшь спать! Ребёнка воспитывать не умеешь!
Что отвечала в ответ жена Маша, Виктор разобрать не мог, но она вмешивалась своим по-бабски визгливым голосом в общий хор детского и мужского голосов это продолжалось значительное время. Под утро голоса стихли, но зато отчётливо слышался продолжительное время тихий размеренный скрип железной кровати. Когда стихло вообще всё, спать оставалось до начала работы совсем немного времени. Брызгалов повернулся на бок и стал засыпать. Сон наваливался какой-то огромный, тягучий и обволакивающий. Виктор себя ощущал ещё бодрствующим, но на самом деле он уже крепко спал. Брызгалову во сне слышался плач ребёнка. Он крикнул: «Что вы делаете? Успокойте, наконец, ребёнка! Дайте ему соску! Он никак не даёт заснуть!» В ответ на него начала рушиться стена. Виктор попытался соскочить с кровати, но тело совсем не подчинялось. Из-за падающей стены отчётливо слышался мужской голос: «Сейчас ты, чтобы не подслушивал, будешь раздавлен, и даже не пытайся выбраться! Никогда не подслушивай, как я разговариваю с женой!» Слышался счастливый женский смех, которому опять вторил плач ребёнка.