Слышь, земеля, рубель надо. Рваный всего. Не хватает
Антон напрягся. Шагах в двадцати, у дверей винно-водочного магазина курили и поплёвывали ещё две образины, поглядывали на него. Обычно Антон старался пройти это место стороной, да вот задумался.
Нет у меня, резко бросил он и попробовал миновать вымогателя.
Тот шагнул поперёк.
А поискать, земеля, а? В карманах-то пошарь, поищи. Сам понимаешь на пузырь не хватает.
Антон спохватился: не ту тональность взял. С этими шакалами надо по-другому
* * *Однажды, также по осени, он ездил командированным в Псков. Угодил на выходной. С утра осмотрел город, а вечером попал в театр. Но то ли спектакль не вдохновлял, то ли усталость с дороги скрутила одолела зевота. В антракте оделся, вышел. И поддался лирике, решил пешком пройтись по поздневечернему древнему Пскову. Дорогу представлял себе уже довольно ясно: скоро вышел к угрюмой громаде кремля, свернул на мост через Великую. Ночь светла, луна сияет: поэзия! Да ещё на мосту фонари почти все целёхоньки.
Зато за мостом мрак и темь. Но Антон, видя невдалеке за домишками и заборами сверкающие ленты этажей гостиницы «Рижская», шаг не убыстрил, шёл размеренно, руки в карманах плаща, в голове мечтания.
И вдруг сзади, из-за правого плеча:
Эй, мужик, спичек дай! голосок. И голосок какой-то опасный, таящий угрозу, мерзкий.
Антон мгновенно понял, что влип в историю. Он растерялся и, не зная ещё, как себя вести, что делать, молча обернулся, увидел малого лет шестнадцати, требовательно, нагло глянувшего ему в глаза, и чуть сзади ещё три тёмные, неторопко идущие фигуры. Антон, не останавливаясь и не отвечая, продолжал идти всё тем же гуляющим шагом. Так хотелось рвануть до гостиницы оставалось метров полтораста.
Ну, спички есть у тебя, спрашиваю? Эй, ты! Ну остановись!
Антон ощутил на рукаве цепкие пальцы. Оставалось последнее мгновение: сейчас его схватят сначала за руку, потом за шею По мостовой изредка проносились машины мимо, мимо Мимо!
И вот словно Бог надоумил Антона. Он медленно повернул лицо к семенящему сбоку шакалёнку и внешне твёрдо, свысока, даже слегка насмешливо изрёк:
Молодой человек, вы хоть маленько думаете к кому можно приставать, а к кому нет?
И опять, не останавливаясь: раз-два, раз-два Гостиница уже вот она родимая, рукой подать.
Тот чуть поотстал, потом догнал, ухватился снова за рукав.
Ну остановись, поговорить надо!
Антон, чуя, что останавливаться ни в коем случае нельзя, развернулся на ходу и ещё более жёстко, подавляя, проговорил:
Вот что, молодой человек, я сейчас удостоверение достану и приглашу с собой пройти. Ясно?
Какое такое удостоверение вдруг выскочило, он и сам не знал экспромт. И опять: топ топ Он не оборачивался. В ушах даже засвербело: что там сзади? Ничего не слышно. Свернул на дорожку, бегущую к яркому подъезду гостиницы, и только тогда плавно обернулся четверо стояли у забора, уже вдалеке, совещались, жестикулировали.
Антон сразу прошёл в ресторан, заказал двести водки, залпом выпил. Руки подрагивали, майка к спине прилипла. Антон даже представить себе до конца боялся, что случилось бы, останься он лицом к лицу на пустынной улице с теми тёмными фигурами
* * *Теперь он всегда при столкновении с существами из того другого мира старался брать тоном, спокойствием. Вот и сейчас, смерив ханурика взглядом с кудлатой головы до порыжелых штиблет, Антон насмешливо, уничижительно спросил:
Что, молодой человек, у вас проблемы?
Тот опешил от такой резкой перемены, отступил на шаг.
Чё, проблемы? Рубель надо не хватает
Антон разозлился, двинулся на него.
Ну-ка, пойдём со мной. Быстро!
Парень отшатнулся, поддался.
Да ты чё? Никуда я не пойду! Меня ждут вон
И он метнулся к дружкам, оглядываясь на Антона. Надо бы радоваться победе, но на душе так муторно, что ну их всех к чёрту! Что же это творится, а? Что происходит?
В предчувствия Антон не верил.
3
Когда вышли от тёщи совсем свечерело.
Занудил уже настоящий плотный дождь. Хотели переждать, но известно: осенний дождь долгий. Ночевать у Евдокии Петровны, что ли? Потопали. Вера с Наташкой под зонтиками. Антон поднял воротник плаща, опустил на уши шляпу, сгорбился в обеих руках по увесистой сумке с банками, картошкой, луком. Тяжесть бытия!
Наташка впереди плывёт-выступает. Ишь ты, тринадцать лет всего, а туда же, пигалица! Походка-то, походка какая: и впрямь плывёт. И вот новости! штаны эти модные, тёртые-перетёртые. Варёнки, что ли? Откуда они у неё? Тёща, видно, опять задаривает.