«Вот еще не хватало», подумала Лёлька.
А богатое воображение уже рисовало темные подворотни, устрашающие фигуры в темных плащах, испуганные вскрики женщин, стук каблучков.
Вздрогнула, стряхнула наваждение и вдруг заметила мужчину, быстро шагающего к проулку между домами. Как назло, в темном плаще с капюшоном.
Она разрывалась между двумя мыслями: не ее ли это герой, только и ожидающий возможности спасти свою принцессу, и не маньяк ли это, выслеживающий очередную жертву.
Все же поспешила за ним, готовая принять судьбу, какой бы та ни оказалась.
Простите, молодой человек! Подскажите, пожалуйста, как пройти к художественной галерее на улице Пушкина?
Незнакомец пошел быстрее, не оборачиваясь. Лёлька тоже прибавила шагу. Вдруг мужчина резко остановился и развернулся.
Он растерялся не меньше Лёльки, когда она налетела на него на всех парах. Капюшон слетел с головы, в ушах наушники. Понятно, почему не отвечал.
Он был молод и хорош собой, совсем не похож на маньяка.
Как оказалось, на героя тоже не тянул. Пробормотал: «Смотри, куда прешь», отвернулся и зашагал прочь.
Не успела несостоявшаяся принцесса предаться унынию, как ее взгляд упал на табличку со стертыми буквами прямо над головой: «Ул. Пушкина, д.». Номера дома видно не было, но название улицы обнадеживало.
Вынырнув из подворотни, Лёлька сверилась с картой и уверенно зашагала в нужном направлении, пока последние закатные лучи не спрятались за крышами домов.
Вот она, галерея. Ажиотажа не было, всего несколько припаркованных автомобилей.
Зашла внутрь.
Редкие посетители скромно и тихо бродили вдоль стен, время от времени останавливаясь у какой-нибудь картины. На лицах скучающее выражение.
Где же Станислава?
Лёлька побродила по комнатам. Подошла к буфету, положила на бумажную тарелочку несколько канапе. Одно сразу в рот, после блужданий по городу здорово проголодалась. Нацедила чашечку кофе из автомата.
И вдруг заметила ее.
Вернее, Лёльке показалось, что это была лишь тень прежней жизнерадостной, подающей надежды художницы.
Она серой мышкой сидела в углу, сливаясь со стеной. Бесцветная, безжизненная. У жалостливой Лёльки защемило сердце и даже показалось, что есть расхотелось. Но, все же, она, для верности, запихала в себя крошечные кусочки хлеба с лососем и икрой.
Налила вторую чашку кофе и направилась к девушке, на ходу планируя спасательную операцию.
Что Станиславу надо спасать, она даже не сомневалась.
Здравствуйте! Вы, наверное, меня не помните начала Лёлька, протягивая одну чашку девушке.
Что вы, у меня прекрасная память на лица. А еще наверное, вы сочтете это странным, но я вижу что-то вроде ауры, некое свечение от каждого человека. У вас оно было совершенно особенное, и я вас прекрасно запомнила. Мы виделись на моей первой выставке. И вам понравились мои картины. Что вы думаете о них сейчас?
Лёлька отвела взгляд и огляделась. Она не знала, что сказать, обижать собеседницу не хотелось. Все было нарисовано как по учебнику. Вроде бы правильно, но впечатление производило удручающее, не цепляло глаз и, уж тем более, душу.
Ну вполне соответствует стандартам Яркие цвета, четкие линии
Не стесняйтесь в высказываниях, я же не дурочка, понимаю, что момент славы прошел. И это моя последняя выставка
Ну что вы! Нельзя вот так сдаваться! Вы не можете!
Я-то, может, и попыталась бы еще. Да вот агенты и владельцы галерей больше не хотят со мной сотрудничать. Так что
И так Лёльке стало жалко ее, так невыносимо от несправедливости мира! Так захотелось помочь этой хрупкой девушке, обнять, защитить. Но она заколебалась: «Со своей-то жизнью не могу разобраться Может, оставить все как есть, вернуться обратно, сдать материал»
Она еще раз посмотрела Стасе в глаза. И сама удивилась, услышав свой голос:
Знаете что? А давайте рванем отсюда? Вам же не обязательно тут торчать до конца? По пути я видела симпатичную кофейню, посидим, поболтаем. Я, конечно, понимаю, что это очень самонадеянно с моей стороны так предлагать свое общество
Нет-нет, это как нельзя кстати. Я уже и сама подумывала сбежать. Тошно от того, как посетители пытаются изображать заинтересованность. И от самой себя Да и вообще. Все лучше, чем пить мартини и курить в одиночестве, жалея себя и свою несостоявшуюся карьеру и жизнь