Зато Лёлька пришла в себя и, пока Никанор Иванович шуршал в шкафу в поисках салфеток, быстренько ретировалась из кабинета и направилась в уборную ей надо было все обдумать, а это единственное место, где можно уединиться.
Заскочила в свободную кабинку, села на крышку. Так, что мы имеем. Больше нет оправданий и прикрытий, пан или пропал! Но можно же, наверное, отказаться? Вот прямо сейчас сказать, что она не готова, попросить немного времени. Никанор Иванович поймет и пойдет навстречу.
Лёльке захотелось поделиться с кем-нибудь, посоветоваться, да просто высказать мысли, теснившиеся в голове, проговорить все «за» и «против». Она часто так делала, и в разговоре находила ответ на вопрос. Подруги шутили: «Ты сейчас нас пытаешься убедить или себя?».
Так, кому позвонить? Лёлька достала телефон из кармана и начала листать список контактов. Флёр.
Абонент не отвечает или временно недоступен.
Олеся. Голосовая почта:
Хэллоу, я сейчас занята, в офисе или на беговой дорожке, оставьте сообщение после сигнала и, пожалуйста, будьте кратки, экономьте свое и мое время.
Что ж, оставалась только маман. Вообще Лёлька не очень любила говорить с ней о своих делах, неизвестно, чего от нее ожидать, но решила рискнуть. Вдруг посоветует что-нибудь дельное?
Бонжур, машер! Как ты, деточка? Что-то случилось?
Лёлька сбивчиво поведала маман о повышении и своих опасениях:
В общем, я не знаю, радоваться и соглашаться или же попросить еще время на подготовку
Ох, детка, я половины не уловила, помехи, но к Никанору
Лёлька не услышала окончания реплики. В трубке раздалось шипение и потом короткие гудки.
Алло? Маман? она озадаченно посмотрела на телефон. Не везет сегодня с собеседниками.
Закрыла глаза и попыталась вспомнить дыхательные техники, которым ее учила Флёр. Она не знала, сколько так просидела. Дыхание выровнялось, мысли успокоились.
Из дзена ее выдернул какой-то странный шум в коридоре и знакомый голос.
Который она только что слышала по телефону.
Лёлька подскочила на своем неудобном сиденье. Маман! Вот это форзац, что она тут делает?! Так и знала, что не надо звонить ей, добром это не кончится.
Выскочила из уборной, но было поздно. Маман скрылась в кабинете начальника. Все сотрудники поднялись со своих мест и с интересом смотрели на закрытую дверь. Да уж, Элеонора Бродская умела произвести впечатление.
Зачем она пришла к Никанору Ивановичу? О чем говорит с ним?
Богатое воображение Лёльки нарисовало картину, как маман угрожающе нависает над начальником и выговаривает ему:
Я не позволю обижать мою дочь! Как вы посмели! Какой журналист?! Девочка ма-те-ма-тик, не гуманитарий! Вы поиздеваться над ней решили?! Немедленно верните все как было!
Нет, бред. Маман, конечно, способна на всякие сумасбродства, но не настолько же. Да и с Никанором Ивановичем она знакома лишь поверхностно, чтобы выговаривать ему подобным образом.
Раздался грохот. Надо было что-то делать. Лёлька направилась к кабинету под любопытными взорами коллег. Открыла дверь и Никанор Иванович был под столом! Лёлька растерялась. Маман его туда загнала? Громко выпалила:
Никанор Иванович! Я согласна на новую должность. И буду писать. Пусть я никогда этого не делала, но готова попробовать и постараюсь оправдать ваше доверие.
Потом развернулась, твердо и грозно посмотрела на маман, еще раз повторила:
Я буду писать.
И вышла из кабинета.
Прислонилась спиной к двери. Услышала удивленный голос Элен:
Что это было?
Потом приглушенный ответ Никанора Ивановича, видимо, тот все еще не выполз из укрытия, до Лёльки долетели только обрывки фраз:
переживает новая должность специальный корреспондент
И снова Элен:
Ах, вот оно что! Теперь все понятно
Потом грохот и уже более звонкий голос начальника:
Нашел! Вот она, визиточка, завалилась под стол! Вот, очень заинтересованный человек. Если, говорит, судьба сведет вас с Элеонорой Бродской, непременно передайте, что буду очень рад сотрудничеству. Я могу полностью за него поручиться.
Ой, как стыдно! Вот это уж точно форзац. Оказывается, маман здесь по своим делам. Лёлька опустила глаза и молча прошествовала к выходу, захватив по пути сумку и пальто.
Сама не заметила, как отмахала полквартала. Постепенно успокаиваясь, замедлила шаг и принялась размышлять. Как уж она могла заподозрить маман в разборках с Никанором Ивановичем? Да еще и на должность согласилась, приняла решение на эмоциях, а, может, все же, стоило повременить?