В медотсеке Габриэль была одна, Джона и Зои она отпустила хватит с них, на корабле есть и другие раненые. Хвала небесам, что больше настолько тяжелых нет, кадеты справятся. Габриэль в миллионный раз мрачно вперилась в показания приборов и в этот момент Снайпер открыл глаза. Затуманенный взгляд скользнул по медотсеку он явно пытался сориентироваться в обстановке, но получалось не очень. Боли он, похоже, не чувствовал, даже попробовал шевельнуть раненой правой рукой естественно, безрезультатно. Наконец Снайпер увидел Габриэль и даже каким-то образом нашел в себе силы улыбнуться:
Габи доктор Картье спасибо вам. Вам всем, на самом деле но пока вижу только вас.
Видно было, что ему стоит изрядного усилия не отключиться обратно, но впервые за их недолгое знакомство Габриэль увидела его живое выражение лица, а не прежнюю ледяную маску. «Хоть на нормального парня похож стал», усмехнулась она про себя. На самом деле сейчас она была готова заорать от радости и устроить дикарскую пляску в лучших традициях терранских малоразвитых племен докосмической эры, но на подкашивающихся ногах это было бы проблематично. Поэтому она лишь сдержанно улыбнулась:
Поберегите силы, Стив. Они вам еще пригодятся. Учитывая, в каком состоянии вас ко мне доставили и как я вас вытаскивала
Не привыкать. Сильно мне досталось? Я не помню почти ничего с момента, как пошел на стыковку с флагманом. Разве что как на связь с вами вышел.
Он действительно чуть нахмурился, пытаясь что-то восстановить в памяти, но, видимо, безуспешно.
Ну, если вам так интересно Габриэль коротко изложила всю картину. С рукой, пожалуй, хуже всего. Эти ребятки умудрились едва-едва не перебить сухожилие. Не беспокойтесь, все будет в порядке, но нескоро. Так что не рвитесь ее тут же разрабатывать. Впрочем, сомневаюсь, что у вас это получится.
Бывало и хуже. В свое время да что уж там. Ничего, дерусь как раньше.
Назло врагам, на радость нам.
Во взгляде Снайпера промелькнуло некоторое удивление а может быть, Габриэль просто показалось, он сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно владеть мимикой. Собравшись с силами, Снайпер заговорил снова:
Ребята я действительно чертовски вам благодарен. И не только за то, что не дали загнуться в этой драке. Вообще, если на то пошло, я себя повел изрядно по-идиотски, его взгляд снова застыл. Слишком обозлился на этих уродов. Слишком подставился. Но вариантов не оставалось. Хватит, навидался я любителей диктовать порядки. Да и возвращаться не планировал. Но вы меня вытащили. Спасибо.
Вспышка эмоций далась ему тяжело, и он закрыл глаза. Габриэль тревожно всмотрелась в его лицо нет, в сознании, но совершенно обессилен. Зря она позволяет ему разговаривать но что тут скажешь, когда на самом деле готова прыгать от радости! Она коснулась его здоровой руки:
Мы тоже вам благодарны, Стив. Но, если позволите, я бы хотела вас потом расспросить о вашем эээ состоянии. Просто, сами понимаете, случай еще тот. Я немного в курсе вашей специфики, и по всему выходит, что после такого боя мы бы получили труп. А вас принесли израненным, в тяжелом состоянии, но все-таки живым. Нет, пожалуйста, сейчас ничего не отвечайте, быстро сказала она, видя, что Снайпер собрался что-то сказать. Все потом, когда встанете на ноги.
Снайпер чуть усмехнулся и даже попытался податься ей навстречу, но смог лишь немного приподнять голову и снова рухнуть на койку. «Зафиксирую намертво!» проворчала Габриэль. Снайпер уже не отреагировал. На эту попытку подняться ушли последние силы, и теперь он мгновенно заснул. И это было лучшее, что он мог сделать.
2.
23 июля 3048 года
Сигнал от внешнего контура защиты поступил, когда капитан Герхард Шварц задремал в салоне над особенно заковыристой шахматной задачей. «Ну, если меня разбудили не по делу распылю по подпространству!». Пограничная служба в космосе давно сделала день и ночь очень относительными понятиями, немолодой возраст капитана довершил начатое, и Шварц то воевал с бессонницей, пока остальной экипаж «Рихарда Вагнера» давно храпел по койкам, то находил час-другой, чтобы вздремнуть днем. Он знал, что подчиненные прозвали его «медведем в спячке», но только добродушно посмеивался те, кто так говорил, еще не видели капитана в деле. В свои пятьдесят лет Герхард Шварц не утратил ни силы, ни меткости, ни остроты зрения и называл себя стариком разве что в шутку в конце концов, он действительно был старшим на этом крейсере.