Бес был не до конца волен в своих поступках, хотя и не сомневался в своей правоте, он должен был точно знать и другое, как ко всему происходящему относится Мессир. Но тот где-то укрывался от его глаз, и на поиски его не оставалось больше не времени, ни сил. И можно было сослаться на то, что он в это время отсутствовал, и все проблемы были бы решены сами собой. И надо был знать, как тот к его сподвижнику (Игорю) относится. В своих пристрастиях он был еще более привередлив и непредсказуем, хотя вряд ли стал бы умножать беды и страдания, которых и без него князья сколько угодно натворят, но из духа противоречия можно было что угодно совершить. Впрочем, бесу не о чем было особенно волноваться, его свобода действий была если не абсолютной, то близкой к тому. Он мог всегда вывернуться и придумать самое веское оправдание. Во все времена он действовал с оглядкой. Если действия его принимали другой оборот, то мог подправить и изменить все, что угодно. И чаще всего он не влипал в непоправимые истории и почти никогда не получал хорошего пинка под зад. Этим он мог похвастаться перед многими.
Но если рассуждать здраво. Вряд ли кто-то из них Мессиру мог понравиться, хотя он может преследовать собственные цели, имеет собственные соображения. А потому оглядка и осторожность были необходимы, чтобы не погореть в действиях своих. У него были силы, ум и здоровье, чтобы на этот раз выйти сухим из воды, а еще и развлечься, получая удовольствие.
Он знал, что скоро кончит прохлаждаться, и тогда все завертится вокруг, и ему придется действовать на свой страх риск. Никому другому не удастся уследить за происходящим.
Время шло. Рюрик мечтал и возносился в своих мечтах на небывалую высоту. Но он уже начинал действовать. И не только Всеволод, нашедший его так ловко, но и бес сам определили и очертили его судьбу. И хорошо, что он не мог знать никаких подробностей того дела, к которому с каждым днем все ближе становился.
В те времена, как и во всякие другие, на землях русичей царила полная неразбериха и самоуправство. Об этом недостатке и размышлял в те минуты бес. Ведь даже в аду, уж не говоря о рае, все было поставлено четко, и действовали свои определенные законы. Никто, даже Князь Тьмы никогда не стал бы нарушать этих правил, потому что хорошо понимал, что стоило только что-то переменить по своеволию своему и капризу, и все начинало неизменно рушиться. А потом остановиться будет невозможно. Никому и в голову не приходило кого-то сместить или занять чужое место, когда у каждого было только собственное. А если кто-то и стремился к этому когда-то, то его тут же ставили на свое место, порядок был восстановлен. А потом никто никогда ничего и не пытался даже менять. На земле же все наоборот. Но сначала это было удобно Мессиру взирать на все беспорядки, и порицать Бога в том, что мир оказался таким диким и несовершенным. И в один миг, когда они все опомнились и все поняли, то уяснили себе, что так дальше продолжаться не может. И правые и виноватые знал точно ничего им изменить не удастся. Но, не желая признаваться в собственном бессилии, они кивали друг на друга, а мир славянский в то время катился к неминуемой пропасти. Но в те времена были и другие страны. И где еще, в какой стране ведомо было, чтобы старший сын оставался без трона, а младший, не устранив его, оставался королем, и до последнего дыхания отстаивал свои права, бывшие полнейшим бесправием и насмешкой над мироустройством.
Наверное, и в иных мирах подобного многим хотелось не меньше, чем тут, но об этом никто и помышлять не смел. Им оставалось терпеливо ждать своего часа, уповая на то, что рано или поздно он все-таки наступит. В этом смирении и был какой-то порядок. Правда, иногда и там находились захватчики и проходимцы, но они именно таковыми от начала и до конца и оставались, а не были никогда княжеского рода.
Наглость, вероломство, ярость вот что им оставалось, и никто даже голоса в защиту справедливости не мог и не собирался подавать. И всегда случалось одно и то же, благородные вольно или невольно отступали, а великими князьями становились самые ничтожные, но наглые и напористые, упрямству которых мог бы позавидовать любой бес. И с ними не было никакого слада.
Под их началом и бесу хотелось не свое место, а место Мессира занять, но эти затеи даже ему самому смешными показались при ближайшем рассмотрении. И было бы интересно, коли это рано или поздно бы осуществилось Дьявол на час, если бы он этот час продержался, а потом он бы вовсе перестал существовать, и мокрого места от него бы не осталось, в том можно не сомневаться. А на русских землях все допускалось, но на то они и люди, безмозглые, непредсказуемые и дикие. Земля славянская место неограниченных возможностей. И жаль, что дельцам этого не удается узреть. Они не знают, во что их все делишки выльются. А если они увидят это, (он о том позаботится), то взвоют от ужаса, потому что изменить ничего никогда не смогут.