И ушел князь из Софии, так и не помолившись.
Священник, видя смятение его, не стал близко к нему подходить. Он не рассердился на него. Хорошо хоть этот в покое оставил. Покой это то, о чем только и можно мечтать. Его нет, и наверное никогда не будет среди тех, кто в княжеских дворцах остается.
ЧАСТЬ 1 В НАЧАЛЕ
ГЛАВА 1 В ПРОКЛЯТОМ РОДУ
Старцы говорили, что вражда между Олеговичами и Мономаховичами старшими и младшими в роду неизвестно когда началась и наверное никогда не закончится. А пока в обоих родах рождались сыновья, она будет длиться, не будет ей конца и края..
Младшие всегда будут хотеть получить больше, чем обещано, а старшие не собираются им ничего отдавать.
И сам князь Владимир показал им, как все получить можно будет.
Старшим всегда внушали, что по праву рождения им все принадлежит, ничего они не должны никому отдавать, а за свое надо сражаться.
А были это лучшие уделы и самые плодородные земли, то много было и делающих там оказаться и забрать их себе.
Справедливость, как линия горизонта, все о ней говорят, все видят, только никто и никогда ее достигнуть никак не мог.
И так уж издавна повелось, что старшие неизменно проигрывали. Молодые были сильнее и наглее, никогда они не уступали и большего добивались.
И хотя радовались те, кто рождены были старшими, да недолго их радость длилась, быстро она заканчивалась. Законы о наследовании жили сами по себе, а люди к ним никакого отношения не имели, особенно если меча или колдовства совсем не знали и не ведали.
Но ведь рано или поздно все должно было закончиться.
А может и пришло это время, спрашивали друг у друга миролюбивые монахи, которым хотелось все ладом наконец решить.
Князь Святослав помнил многое, он помнил своего деда князя Олега красивого и могучего, воинственного и несчастного. Помнил о конце его жизни на земле, когда тому пришлось отказаться от борьбы за великий стол, оставался он на небольшом острове, обвиненный младшими братьями во всех смертных грехах.
А ведь он тоже хотел только одного, чтобы законы дедовы исполнялись так, как нужно было. Но кто же из младших согласился бы с ним.
Князь Олег, оклеветанный и обвиненный, удалился от всех, не давал больше о себе знать, ни во что не вмешивался.
Но потом вдруг понял, что не сможет так просто уйти к своим предкам, ничего не предприняв, тогда уже поздно будет оправдываться, а пока еще надо что-то сделать, как то помочь им всем.
Он бы л уверен, что осталось еще какое-то время, хотя бы детей своих и внуков подтолкнуть к борьбе, показать им как прекрасно все должно быть устроен в этом мире, но это только мечты, а в реальности всем владеют и правят те, кто не имеет на это права
Из всех его детей только Всеволод проникся последними страстными речами отца, и только Святослав не просто оправдывал деда, но и верил, что так и будет, как тот хотел.
Мы проклятое племя, проклятый род, но это проклятие надо снять огнем и мечом, все время твердил тот, и тогда имена и дела наши будут благословенны.
Мечты могут быть прекрасны, но сможем ли мы их осуществить?
Тогда юному Святославу казалось, что все возможно, у него хватило сил и уверенности в себя. Потом, со временем все менялось, и он уже не до конца верил в то, что сможет что-то сделать. Но он всегда помнил, что должен сделать все, что ему захочется как можно лучше. Он говорил немного, а решил делами доказать, что отец не ошибся.
Пристрастно оценив, что у него есть, что он может еще получить.
Он знал, что самые лучшие города принадлежали Олеговичам, и одним из них был Чернигов. Но володел им не его отец, а младший, любимый сын Олега Святослав. Это казалось ему случайностью, которая его раздражала, потому что не получив Чернигов, нечего было думать о Киеве. Но Святослав с самого начала понимал, что дядя, если почувствует смерть, отдаст этот город не ему, а своему любимому сыну, названному в честь отца Олегом.
Он присматривался к его жене и матери Олегоовой дочери одного из самых влиятельных Новгородских бояр. Но и говорить было нечего о том, что город получит племянник, а не ее первенец и любимец. Об этом заикнуться было опасно, потому что женщиной она была грозной, эта Марфа, и прибить могла, если почувствует, что грозит беда. Действовать надо было осторожно, взять хитростью.