Вот это «с ветерком» его добило. Гонгоре пришлось подняться и сказать, что тут они с болью и благодарностью вынуждены отклонить предложение, поскольку кербер их по природе своей на дух не выносит чужого присутствия.
Махая вслед удалявшемуся столбу пыли, Гонгора покачал головой и вслух отнес выдвинутое предложение, с учетом обстоятельств, к одному из дорогостоящих способов самоубийства. На что Штиис сейчас же заметил, что этому способу нельзя отказать и в известной изощренности, после чего оба в продолжение длительного времени спорили, вытянув шеи, дойдет ли грузовик до конца или нет. Грузовик дошел.
Все-таки странный народ тут временами попадался, несколько дней спустя, уже ближе к вечеру, Гонгора и Штиис сокращали себе расстояния путешествием по воде, преодолевая водные преграды на некоем подобии плота, по уши сидевшем в речке под весом наездников и рюкзаков, когда вдали был замечен движущийся объект.
По кряжистому склону, по каменистой тропке, вплотную местами примыкавшей к обрывистому руслу речки, то пропадая из виду, то появляясь снова, подпрыгивая на камнях и раскачиваясь из стороны в сторону, в клубах пыли к ним на сумасшедшей скорости неслась вниз грузовая полукрытая машина, явно надеясь настигнуть плот на ближайшем и единственном доступном повороте. Уже издали было видно, как машут и кричат что-то в машине, цепляясь за борта и валясь с ног. Предчувствуя недоброе, Гонгора и Штиис начали работать шестами, загребая от отмели.
За машиной гналась беда, гналась, не опасаясь свернуть себе шею, не взирая на градус отвеса и пересеченность местности, все говорило за то, что время прежнего бездействия ушло и от каждого теперь потребуется все, что он берег в себе, что умел и о чем, нося в себе, до этого момента не догадывался. Общий вид местных мужчин в кузове с расхлюстанным тентом, простертые руки и исполненные неподдельного отчаяния взоры недвусмысленно говорили о крушении надежд, о случившемся природном катаклизме по меньшей мере. Они предвещали массу непредвиденных осложнений и коренную ломку прежних взглядов. Поравнявшись с плотом, грузовик изменил режим слалома, не переставая греметь и подпрыгивать, из кабины чуть не до пояса высунулся смуглый мужчина с грубым, искаженным болью мужественным лицом и, перекрывая собой надсадными голосами галдевших в кузове попутчиков с колоссальным плетеным сосудом на руках, прижимая одну ладонь к груди, а другой указывая куда-то дальше по направлению движения, едва не опрокидываясь на виражах наружу и обращаясь лицом вслед за ладонью, торопящимся умоляющим голосом зачастил:
Очень прошу, вон там, дорогой, во-он за поворотом дальше много леса, там мой дом зайди в гости, очень прошу, дорогой, а-абижюс, если не зайдешь, сразу за горой увидишь
7
Я видел степень моих свобод, сказал упрямый голос, каждый раз изыскивая новые резервы в противопоставлении себя здравому смыслу. Холодный нож и в нем луны восход.
И вот степень всех твоих побед: в полнеба лес и сгоревший мост.
Задрав голову и приоткрыв от задумчивости рот, Штиис смотрел, как прямо над ним далеко в лазурно-синем поднебесье висел рельефный четкий гранитный обрез скалы.
Это только так грозно выглядит, сказал Гонгора, не поднимая головы. Выберемся. Здесь везде так.
Штиис не спеша развернул подбородок под иной угол и, не меняя исходного положения, начал наблюдать не менее рельефный и четкий обрез нависавшей скалы с другой стороны. Лоно природы, сказал Штиис. Он покачал головой. Что говорил Гонгора, он не слышал.
На Кислое озеро с голой песчаной отмелью, заваленное не до конца сгоревшими в атмосфере останками конструкций спутниковых систем, их вывел шум падающей воды. Громыхая камнями и тяжело ворочая бревна, образуя устрашающих размеров заторы из вывороченных с корнем сосен и смывая их, многоголосый ручей, сверкая, стоял и сиял водопадами, мчался откуда-то с далекого верха, где начинали подтаивать ледники.
У беснующейся воды по другую сторону ручья торчало дерево. Прикинув расстояние, Гонгора зашвырнул на него «кошку» и обмотал свободный конец троса вокруг ствола старой сосны так, чтобы трос держался, пока на нем был вес. Гонгора придирчиво осмотрел подвесную дорогу, покачал, потом повисел на обеих руках, оставив Штииса держать, пошел распрягать Улисса. Улисс с самого утра уже был сильно не в духе. Близилось время ужина, кастрюлей же еще и не пахло. Ему надоело ходить, ему надоело купаться, ему надоело таскать с места на место баул и горы ему, по-видимому, надоели уже тоже.