Хм А почему ей так захотелось? спросил угрюмо Мышкин.
А черт ее знает! Нам-то какое дело Сказала, по религиозным соображениям. Баптистской стала. Или адвентисткой. Не знаю. Я в них не разбираюсь.
Что-то новое! удивился Мышкин. Какая может быть религия? Она же доктор наук!
Так и что доктор! отозвался Сукин. Что там доктора наук! У нас подполковники КГБ и президенты страны с юности стали православными сразу, как в ленинский комсомол вступили. Им можно, а ей нельзя?
Да можно! Можно, раздраженно согласился Мышкин. Все, спасибо.
Постучали в дверь.
Открыто! крикнул Клюкин.
Снова Бабкин.
Так я забираю? Или еще нет? спросил он.
Забираешь устало произнес Мышкин. Танюша, попросил он. Кофейку. И вот еще попрошу: сделай мне пару срезов из мозгов киргиза, его Литвак вскрывает как раз
Однако выпить кофе ему не удалось. Позвонила секретарь главврача и потребовала Мышкина к начальству.
6. Во всем виновато солнце
У входа в приемную главврача стоял автоматический бахилонадеватель. Посетитель миновать его не мог так же, как пассажир в аэропорту металлодетектор. Без бахил к главврачу лучше не входить: может и выгнать по настроению.
Мышкин поставил на панель бахилонадевателя правую ногу, нажал кнопку, выждал семь секунд. Автомат с чавканьем плотно облепил его кроссовку синим прозрачным лаптем. Поставил другую ногу получил второй лапоть. Пропуск имеется, можно входить.
Он отворил дверь, в лицо ударил подвальный промозглый холод. Мышкин поежился, виновато улыбнулся секретарше, шестидесятипятилетней Эсмеральде Тихоновне Фанатюк, и взялся за ручку двери кабинета Демидова.
Дмитрий Евграфович! остановила его Эсмеральда с мягким упреком в голосе. Вы ражве не жаметили, што ждесь шекретарь, которого надо шпрошить, прежде чем двери начальника открывать?
Но вы же сами меня вызвали!
Она глянула на его обувь бахилы на месте; с полминуты рассматривала скрепки на его голове.
Ижвините, там Швейчария на проводе. Из фонда жвонят. И доктор Шуки́н там.
Так она облагораживала фамилию доктора Сукина, но не подозревала, что лишний раз напоминает, на какую букву на самом деле падает ударение. Точно так психотерапевт приказывает параноику ни минуты не думать об обезьяне с красным задом, и тот старается, не выпускает красный зад из зоны своего внимания ни на минуту.
Или вы шпешите куда?
Вот уж нет! Я никогда никуда не спешу, заявил Дмитрий Евграфович. Мой modus vivendi15 не бежать за трамваем и за вчерашним днем. Посижу у вас, помечтаю.
Ледяная струя из кондиционера ударила сверху, как поток из душа, заломило нос. Мышкин ухватился двумя пальцами за переносицу, сжал покрепче, чтоб не чихнуть, но опоздал. В приемной раздался грохот.
Эсмеральда вздрогнула.
Напугали вы меня, дружок. Предупреждать надо.
В ее взгляде Мышкин увидел хорошо сбалансированные строгость и сочувствие.
Он вытащил из кармана грязноватый платок, теперь уже от души высморкался и виновато сказал:
Простите, Эсмеральда Тихоновна. Обидно, знаете ли, простудиться в таком пекле.
Эсмеральда подняла правую бровь и одновременно опустила левую максимальный уровень сочувствия.
Нишево, нишево, друг мой, чихайте, сколько нравится, величественно кивнула она. С ее подбородка оторвался и медленно опустился на стол белый лепесток пудры.
«И где она ее берет? подумал Мышкин. На прилавках уже сто лет не увидишь порошка ни зубного, ни пудры. Мел, наверное, по вечерам толчет в ступке» Ему вдруг вспомнилось прутковское «Древнегреческой старухе, как если бы она домогалась любви моей»:
Отстань, беззубая!., твои противны ласки!
Со щек твоих искусственные краски,
Как известь, сыплются и падают на грудь.
Припомни близкий Стикс и страсти позабудь!..
И закусил губу, чтоб не рассмеяться. Потом отметил, что сегодня Эсмеральда шамкает больше обычного, но непонятно, почему: все три ее желтых зуба на месте.
А Су́кин извините, Суки́н давно там?
Фанатюк открыла крышку своего кулона на золотой цепочке:
По хронометру, ангел мой, доктор Шуки́н жанят у Сергея Сергеевича девятнадцать минут и тридцать две секунды.
Мерси! Даже не представляете, как я рад за доктора Сукина́! тоскливо сообщил Мышкин. «Окоченею здесь до смерти!..»