- Скажи, отец, таил ли ты обиду на кого-нибудь за то, что родился в бедной и безрадостной семье? За то, что бог талантами не наградил? Что не Рокфеллер ты, не Пугачева, не сын индийского раджи? Нет? Не таил? Ты понимал, что есть судьба и все тут. Как у природы нет плохой погоды, так нет плохой или хорошей судьбы. Она - как мать, как дом родной, как твоя шкура! Зачем она такая, я не знаю. Думаю, что в этом есть от бога смысл, который раскроется, когда можно будет дуракам раскрыться. Если в результате постижения его мы поумнеем. Не думай ничего, отец. Мне предстоит тяжелый груз осилить. Это моя судьба. С ней мне надо примириться.
Родители отступили на некоторую дистанцию и это была вторая победа. Но не окончательная. У них в головах было закодированное знание: если человек не выражает эмоций, он страшно болен. Здоровый обязан драться, кричать, плакать, требовать, добиваться. Кого-то ненавидеть, кого-то обожать. Вот, как Высоцкий, например. "Если кровь у кого горяча - саблей бей, пикой лихо коли". "Я люблю и, значит, я живу". Ну, и, конечно, выпивать, чтоб обновлять эмоции. Надо заставить его кипеть, рваться, какой еще может быть смысл жизни? Зачем кипеть? Куда рваться? Какая разница? Да никуда и ни зачем! Просто кипеть и рваться, как Высоцкий. Так предусмотрено программой человека. Ведь всегда найдется что-нибудь такое, что надо рвать! Что-то же должно теснить, черт побери! Неужели ему не душно?
Душно, очень душно, но он не рычал об этом, не плакал и не стонал, когда бессонными ночами перед глазами проплывали образы несостоявшейся жизни. Его подвиг заключался в ином - в поиске гармонии с судьбой. В поиске неутомимом, мощном, спокойном, без надрыва. А для этого надо было подняться над своей бездной.
- Все в порядке! - Радостно об?явил дядька Боря, приведя к ним в квартиру респектабельного господина и привлекательную молодую особу. Валерий Георгиевич, а девушка - Марина. - Представил гостей. - Хватит валять дурака, Андрюша! Займешься настоящим делом.
Завтра утром надо будет одеть парня в то, что привез господин, за ним приедут, отвезут, куда надо, и там все раз?яснят. Работа посильная, платят хорошо.
Так и вышло. Рано утром за ним, одетым в опаленную порохом армейскую форму с подшитыми пустыми штанинами, приехала Марина в скромном черном платье с парочкой крепких ребят и увезла его с собой. Прибыли в офис, где их уже ждал Валерий Георгиевич.
- Отлично! Хорошо! - Довольно восклицал тот, осматривая калеку. - Скоро у тебя будет лимузин с персональным шофером.
Андрея вмонтировали в неказистую коляску и отвезли с Мариной к большому магазину. Установили плакат. "Он отдал родине всего себя, а она не дала даже хлеба". Там и оставили обоих. Вид израненного солдата в разбитой коляске, придерживаемой миловидной девушкой в простенькой одежде, являл собой картину нежности и горя. Марина держала пустую кастрюлю. Подаяния текли в нее, перекладываемые по мере наполнения в сумочку.
Вечером приехали ребята и отвезли обратно в офис.
- Вот видишь, Андрюша, нет уродства, когда есть бабки! - Улыбался Валерий Георгиевич, демонстрируя ему огромную выручку. - Вот тебе твоя часть. - Положил ему в карман и похлопал по плечу. - Не тушуйся, ты не один такой. Ну, а теперь - домой! Завтра снова за работу.
Деньги новый бизнесмен отдал довольным родителям. Так побежали дни.
- Зачем тебе это надо? - Спросил он как-то у Марины.
- Какое тебе дело? - Вспылила она. - Вожусь с тобой - и ладно! Тебе-то вот не стыдно! Вояка хренов!
- Да! Вояка! А ты знаешь, что такое - война?
- Знаю. Эротический сеанс.
- Война - инструмент политики.
- Ага. А политика - экономики. Ну, а экономика - чего? Вкусной еды, лени, развлечений и постели. И во всем - "шерше ля фам". Война только тогда и бывает, когда у кого-то из вождей сексуальные проблемы.