В Арктику, значит, ушло вместо этого в эфир. Тут как раз погодка самый смак: и обледенение тебе будет, и метель, и боковой ветер Ты в какие-нибудь авиакомпании уже подал заявку?
«Тут» это где? ненавязчиво ушёл от ответа Вит. Арктика, она ж больша-ая
«Ты не сказал, между какими меридианами мотыляешься», вспомнил Ник. А зачем? Когда меня сюда посылали, Вит торчал в заливе Радуги на Луне с аварийным двигателем и ему было, мягко говоря, плевать на геометки мельче планетарного масштаба. Так а сейчас почему стало не все равно? «Ты еще спроси, почему именно в Арктику», подколола Ника та часть сознания, что обычно заранее знает все ответы, но выдает их исключительно с фразой «а я же говорила». Все слишком очевидно Виту просто некуда и не к кому было податься. Генномодифицированный ребенок из пробирки, детище коммуны, сын полка. После эпидемии таких плодили сотнями, попутно оттачивая перетасовку генов, но только забывали дать семью и якорек. Даже бабушки по распределению были для таких. И к кому же теперь, как не к тебе, Ник, если вы столько лет подряд каждое лето торчали на Волхове в лодке и ловили волну под заброшенным железнодорожным мостом?
Териберка, выдохнул Ник, пробуя на вкус непривычное все еще ударение на «и». Это побережье, на восток от Мурманска. Тут большая стройка затевается в десяти километрах. Разработка шельфа. Может, там кто нужен, поищи.
Кивок. Тихое «спасибо друг». Ник тихо фыркнул неужели ты думал, что оттолкну?
Так куда ты подал документы?
В Питер, Вит дернул плечом.
Ясно, в некоторых случаях и Петербург это Север.
Давай в Москву.
Но
Москва больша-а-ая, ей видней, Ника откровенно понесло, голод и сутки без сна превращали его в гремучий газ, желающий гореть и зажигать. И чем хуже все вокруг, тем жарче и ярче. В Москву, камраден, в златоглавую. В какую-нибудь эйчарную лавочку, подбирающую
<Входящее сообщение. Открыть?>
<Угу, и сэндвич с беконом. Бекон с сэндвичем. Два.>
подбирающую работу всем нищим и обездоленным! К чертям Луну! Одни камни и колдобины! Может, у них есть что-то красивое
<Доброго времени суток, Ник. Материал принят, сейчас в соцсетях разойдется на постновогодней волне. Ждем, когда у тебя там засияет. Кстати! Есть предложение от NordAugen. Они готовы предоставить на испытания бионические глаза для нашей корпорации>
Да что у них красивого
Нет, ты только подумай! Ник вдруг судорожно сглотнул и крепко зажмурился, пряча слезы. Например, полеты над Гималаями! Представь, ты летишь и видишь, видишь каждую черточку их излома, каждую скалу, каждую Видишь, как
<но это другой контракт. На пять лет в Москве. Репортажка, нуар, движуха с элементами сермяжной правды короче, так, чтоб душу у потребителя контента рвало. Операцию проведут в «ЗаВале». Клиника первоклассная, хотя нейминг по фамилиям основателей так себе идея. Маякни, как решишь.>
как солнце красит их в кармин, выдохнул Ник.
Сейчас в кармин красило его собственный мозг, не выдерживающий перегрузки. Давай, Ник Стрижов, решай! Решай, хочешь ли ты бросить природу и заделаться репортажником а что еще в этой Москве ловить? Решай, хочешь ли ты видеть на сотню процентов, ибо слишком тонка твоя роговица, слишком хрупок твой собственный глаз, чтобы прозреть по стандарту.
А ты поэт, Ник, выдохнул эфир.
Устал я, космолетчик. Устал очень. И сейчас моя интуиция выдаст контрольный совет, опередив мироздание на целый шаг, я сделаю все, что надо, и отрублюсь. И даже бекон с сэндвичем будет, наверно, завтра.
У тебя все получится, Вит, лечь перед экраном, почти исчезнуть с радаров. Дышать и петь. Вспоминай меня. Был когда-то я. Утром был, и гром вызывал, звеня. Был ночным дождем, тишиной внутри, Ник пел так проникновенно, что за эстетику грешно было зарубаться, холодом лесным. Слыша музыку, люди смотрят сны. Сны, где я иду, сохранив плащом звезды.5
Качнулась в заэкранье темная челка, исчезло бледное лицо. Макушка к макушке, и тонкая грань экрана прячет в себе тысячи километров и пару микронов до слова «рядом».
В три струны льётся песнь моя. Звук был, был и я. Больше нет меня6
У тебя все получится, пилот. А если нет, то я сам приеду. Поменяю глаза и, может, даже не ослепну.
Этому дивному новому миру не нужны старые люди.