С безмерной благодарностью,
Стриж.
Прикреплённые файлы: 1>
Откуда он знает меня? осипшим голосом спросил Айзек. Откуда он вообще столько о нас знает?! С чего ты решила, что этот Стриж умер? Кто такой Буревестник? Что за «Амальгама»? Чёрт возьми, Си, если тебе кто-то угрожает
Буревестник это Кир Заневский, медленно, словно в кошмарном сне, отозвалась девушка. Мой разработчик.
И у меня к нему очень много вопросов, недобро добавил Айзек.
У меня не меньше, выдохнула Си, Но по прежним контактам он недоступен, а новых у меня нет, и Дэн наверняка не сдаст отца, хоть и назначен нашим куратором. Что до «Амальгамы», то всю команду признали погибшей для этого мира, как только они ушли в гиперпрыжок. Я поискала инфу по проекту. Это случилось, когда мы были на Сатурне. До сих пор не вернулся никто. Но почему, почему это письмо пришло только сейчас?..
Потому что Андре Соньер выставил таймер отправки на предполагаемое время нашего возвращения, тяжёлый выдох Айзека был больше похож на стон. Меня больше интересует вопрос «зачем».
Инженер вытянулся на полу во все свои два метра и прикрыл глаза. Так ему лучше думалось. Си не решалась нарушить хрупкое молчание.
[Совпадение? Ловушка? Вчера ночью кое-кто маялся отсутствием биографии. Сегодня эта биография упала с неба в прямом и переносном смысле этого слова. Нас называли Адамом и Евой неокосмической эры тьфу, пафос какой. Но если уж держаться библейской метафоры, почему код Си не производная моего? А что если]
Что, если мы просто чей-то эксперимент?!
Израсходовав до дна весь запас речевых и логических мощностей, Си потерянно разглядывала своё отражение в гибкой амальгаме потухшего монитора. Айзек, притихший и усталый, подошёл близко-близко, коснулся лбом растрёпанных волос Серебряного самолёта. Длинные белые пряди выпали из его причёски, закрыв лица обоим.
[Останемся ли нужными друг другу, узнав себя прежних?]
Подключай второй комплект имплантов, Си, тихий голос Айзека стал единственным ориентиром в океане белого шума, если уж вкушать от древа познания, то обоим.
Пролог
Бельки.
Для среднестатистического юзера это как котики, только плавают.
Интересно, а если детёныш нерпы смотрит на тебя сквозь 300-миллиметровый объектив, можно ли считать, что он взглянул тебе прямо в глаза? Впрочем, будет ещё время подумать об этом в белую летнюю ночь, когда нерпы приплывут к берегам старой Териберки. А сейчас, в ночь черную, полярную, посреди заснеженных скал, стоило думать о насущном. О северном сиянии, например, которое Ник безуспешно ждал уже семь часов кряду. И согревали его только кофе в термокружке и бельки в мыслях. Много голодных маленьких бельков. Желудок противно подвело, мозг миновал запрет силы воли и быстренько прикинул, что бутерброд был съеден еще в полночь и кофе подходит к концу.
Ну и когда ж ты засияешь? тихо вопросил Ник, вглядываясь в темноту за окнами автомобиля.
Но звездное небо в разрыве снеговых туч молчало как партизан на допросе, а сияло вокруг все что угодно красные огни почти разряженных аккумуляторов, прожектора за поворотом Штокмановской дороги, походная лампа в палатке ПВОшников, только не заветная аврора. Напряжение продержалось еще десять, двадцать секунд И схлынуло, оставляя сменщицей свинцовую усталость. Ник нажал на пульте синхронизации код остановки серии. Сейчас камера, выставленная со штативом на все ветра, последним выстрелом добьет Млечный путь, неуклонно катящийся к горизонту, и Все. Только малость собрать аппаратуру в багажник, проехать каких-то пять километров по зимнику в условном направлении на Териберку, завалиться в модуль гостиницы и уснуть. Ну хоть таймлапс звездного неба сделал, и то хлеб.
Камера подмигнула тундре и отключилась. Ник сделал слабую попытку вынырнуть из муторного транса, но тело категорически не хотело выходить из машины, обжигаться кожей о ледяной металл штатива и вообще как-то взаимодействовать с ночным Заполярьем. Хотелось просто замереть в объятиях пуховика и уснуть. Не пугал ни низкий заряд аккумулятора, ни истории Сороковой мили. Пусть немецкие певцы, поставленные на репит в имплантах, продолжают вещать свое Schein, schein, schein mein Stern3 Романтика.
«Вот так и замерзают в сотне шагов от лагеря, тупо ткнулась в затылок констатация факта. Ну что, Николай Стрижов, самый слепой среди самых лучших фотографов National Geographic, итоги подводить будем или где? Давай, вспоминай свой самый лучший кадр»