Почему этот мужчина идёт за нами?
Это охранник. Он заботится о твоей и моей безопасности.
Зачем нам охрана?
Так нужно, Том.
Здесь опасно? парень сильнее вцепился в руку доктора, остановился.
Нет, это просто меры предосторожности. Не беспокойся.
Мадам Айзик жестом показала охраннику, что всё в порядке. Они зашли в её кабинет.
Устраивайся, Том, проговорила женщина и указала на диванчик около стены.
Том сел, плотно сжав колени и положив на них ладони, немного сутулился, окинул взглядом красиво обставленный кабинет. Он чувствовал себя неуютно, потому что не мог понять, где находится и как сюда попал. А окружающие его люди были чужими, незнакомыми, взрослыми, с серьёзно сосредоточенными лицами.
Мадам Айзик села за стол, положила на него и диктофон, и блокнот для заметок. Подумав, что на расстоянии будет неудобно разговаривать, Том безо всякой задней мысли сел напротив неё. Женщина несколько напряглась, но вида не подала, вопросительно повела бровью.
Том, тебе удобнее сидеть здесь? спросила она.
Том растерянно пожал плечами, почему-то этот простой вопрос поставил его в тупик. Потому что сознание и так было дезориентировано сотнями непонятностей.
Он обнял себя за плечи, чуть погладил. Доктор снова обратилась к нему:
Том, пожалуйста, отвечай на мои вопросы, хорошо?
Мне всё равно, где сидеть.
А почему ты решил пересесть?
Мне показалось, что так будет удобнее.
Для чего удобнее?
Том нахмурился, непонимающе уставился на доктора.
Можно я пойду? проговорил он и встал.
Подожди, сядь, пожалуйста.
Я не хочу, Том помотал головой, отступил на шаг назад, вновь обнял себя за плечи. Я хочу домой.
Пока что твой дом здесь. Пожалуйста, сядь.
Том изломил брови, с шоком, неверием и ещё пущим непониманием смотря на женщину.
Это не мой дом, с детским упрямством ответил он. Я знаю, где живу, это совсем не здесь.
Ты временно проживаешь здесь и скоро обязательно вернёшься домой, так понятнее?
Нет, не понятнее. Почему я здесь? Я же был дома! Где мой отец? И что это была за странная комната?
Когда ты был дома? уточнила мадам Айзик.
Сегодня. Я сидел в своей комнате, после обеда хотел пойти погулять, а потом Том распахнул глаза, от шока зажал ладонью рот. О, Господи Белые халаты Вы врачи? А это больница? Я в больнице?! Меня машина сбила?
Да, ты действительно в больнице, но тебя никто не сбивал.
А что произошло? Почему я не помню этого? он не кричал, но голос скакал, дрожал, в нём слышались полуистерические нотки.
Том, сядь, и поговорим.
Том поколебался, но всё-таки снова занял стул, опустил взгляд к своим ногам в незнакомых ему штанах.
Доктор щёлкнула ручкой, придвинула к себе блокнот и произнесла:
Ты сказал, что был дома, скажи, какого это было числа?
Том поднял к ней удивлённый взгляд. Опять этот странный вопрос.
Это было сегодня, с непоколебимой уверенностью повторил он.
А какое сегодня число?
Двадцать пятое октября. Мадам, я не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете и те доктора тоже спрашивали. Неужели вы сами не знаете, какая сегодня дата? Или уже двадцать шестое?
Нет, сегодня не двадцать шестое число. Том, какой сейчас год?
Том нахмурился, затем отвлёкся, зацепившись взглядом за электронный календарь, стоявший на столе чуть в оборот. Он развернул его к себе, взял в руку. Женщина поспешила сказать:
Том, поставь, пожалуйста, на место.
Но Том её не слушал. Он непонимающе пялился на небольшой экран с календарной сеткой, где красным была отмечена сегодняшняя дата: «Третье июля», и вверху значился год две тысячи шестнадцатый.
У вас календарь сломан, без тени сомнений заключил Том, поставив его на место.
И тут же он осёкся, вмиг забыл про сошедший с ума девайс, потому что заметил произвольный узор шрамов, покрывающий тыльную сторону левой ладони. Он поднёс руку к лицу, не веря своим глазам, в них отражался неподдельный шок, непонимание, перемешанное с зародившимся страхом перед тем, чему он не мог найти объяснение.
Том потёр кожу, будто надеясь, что рубцы на ней лишь нарисованы и ототрутся. Но они были пугающе настоящие: выпуклые, впалые, грубые. Поверить было невозможно и страшно, потому что то, что он видел, шло вразрез с тем, что он знал о себе; сознание заныло от жутких несоответствий.
Он с нажимом провёл ногтями по повреждённой коже на гладких её участках остались белые полосы, и поднял руку, демонстрируя её доктору.