как не знаю кто! А невинный человек погиб!
Казик решительно потянул за собой Элюню, по дороге терпеливо растолковывая, как маленькой:
– Пойми же, невиновных там не было! Один балбес, не глядя, выехал на мостовую задом, второй мчался с превышением, а третий выскочил неожиданно, как заяц из межи. А следовало бы оглядеться, раз уж на мостовую шагаешь. И как раз этому третьему уже никакая помощь не потребуется, голова вдребезги, картина весьма неэстетичная. А те двое пусть сами в судах разбираются, не твое дело. И немедленно перестань быть такой сознательной! Не волнуйся, там уже вся улица сбежалась, найдется кому выступать в суде.
Разгневанная Элюня собралась было разразиться возмущенной речью, как вдруг прикусила язык. Ей представилось ее будущее выступление в суде и, разумеется, окаменение в самый нужный момент. Мало того, что никакой пользы от ее показаний, еще оштрафуют, как пить дать, за неуважение к суду или еще за что. Сама из себя сделает посмешище... Наверняка молчание перед судьями карается законом.
И, перестав сопротивляться, Элюня вынуждена была согласиться:
– Возможно, ты и прав. Но ведь нечестно же так поступать! А если бы мы стали свидетелями настоящего преступления, тоже нужно бежать куда подальше?
– Над преступлениями еще следует подумать... Хотя мой тебе совет: лучше не быть свидетелем преступления.
– В случае чего задом повернуться?
– И глаза закрыть. Ведь могло же тебе что-то в глаз попасть...
– Слушай, но ведь то, о чем ты говоришь, – ужасно!
– Уверяю тебя, суд еще ужаснее. Там тебя вообще человеком не считают, так, скотина ты бессловесная, причем для этого вовсе не обязательно быть преступником. Им плевать и на твое достоинство, и на время, которое ты тратишь, являясь в суд по несколько раз и околачиваясь часами в ожидании. Нет, послушай меня и держись от суда подальше, как от чумы!
И такая непреклонная уверенность в своей правоте прозвучала в голосе парня, что Элюня поверила ему. И сразу вспомнила, что у нее срочное дело, по которому как раз звонила, когда судьба столкнула ее с Казиком, и что бы случилось, не утащи он ее силой с места происшествия. Не дозвонилась бы до заказчика, не договорилась бы о работе, а фирма капризная, требует пунктуальности, а она, возможно, сейчас все ждала бы и ждала приезда полиции...
Молодец Казик, быстро среагировал. И все-таки, с чего он так ополчился на суды, не иначе как лично от них претерпел? Не мучаясь в догадках, Элюня поинтересовалась:
– А ты чего так о судах нехорошо думаешь? Приходилось иметь с ними дело?
– А то нет! – мрачно отвечал Казик, устремив невидящий взгляд куда-то в пространство. – Поимел в жизни такое счастье, два раза, и поклялся себе – больше никогда! И в подобных случаях всегда беру ноги в руки, пусть полгорода друг дружку поубивают – мне нет ни до чего дела. А все из-за того... Слушай, вот и Хожая, тут у тебя встреча?
Удивленная Элюня огляделась – ив самом деле, не заметила, как пришли. И кажется, совсем почти не опоздала.
– Да, спасибо, мне вон туда.
– Так я с тобой прощаюсь. Жаль, но что поделаешь! И учти, непременно позвоню.
Они распрощались,.и, оставшись одна, Элюня продолжала размышлять сразу о двух вещах. Первая – где она оставила машину и как теперь ее сюда пригнать. Вторая – о Казике. Наверняка его нежелание выступать свидетелем в суде объяснялось какими-то неординарными причинами, иначе не приобрело бы такого размера. Ведь девушка знала: Казик – парень добрый и отзывчивый, и, раз уж так остервенился, его до этого довели. Инстинкт подсказывал Элюне, что это неспроста.
Инстинкт оказался прав.
* * *
Переехать в свою новую квартиру Элюня успела еще до начала бракоразводного процесса. Без сожаления рассталась с центром и переехала на Служевец.