Ну и что вы думаете? Окрылённая Аня залопотала что-то о том, что её неверный возлюбленный вернётся к ней непременно, ведь она будет послушна и немедленно отправится в лавку Мале.
Девушка слышать не желала о том, что любовь будет новой, и упрямо цеплялась за веру в возвращение своего негодяя.
Я рассердился на такое непонимание, но не сильно. Что с неё взять влюблённая девчонка! Видел я таких! Никто не обязан верить мне сразу, но в моём голосе звучала обида, не замеченная повеселевшей и похорошевшей от радости Аней:
Следующий визит через неделю. С отчётом и в красном платье.
Девушка расплатилась, покочевряжилась немного, утверждая, что лучше купить ярко-серый наряд, но сопротивление было легко сломлено. Я запугал Аню, сказал, что путём гадания узнаю, соблюдаются ли инструкции. Чуть что откажусь иметь с ней дело. Привыкшая подчиняться девчонка зашуршала серым подолом вниз по улице, а я смотрел, стоя перед калиткой. Едва скрывшись с моих глаз, Аня, конечно, разжала кулак, чтобы взглянуть, что за чудо выловила она из мерцающей пыли. Я слышал, как девушка по-детски счастливо взвизгнула. А ещё у неё в авоське лежала коробочка. Я просил передать её госпоже Мале. В коробочку незаметно положил Анин аванс и записку с просьбой учесть эти деньги и, если надо, поверить в долг, когда Аня, не вступившая ещё в права наследства, станет расплачиваться. В конце концов, это теперь мои деньги, имею право поступать с ними, как хочу. Тётя Марина Мале, привыкшая к моим чудачествам, не станет расспрашивать Аню ни о чём. Если же девица сейчас не пойдёт за красным платьем, то мне не нужен её аванс, пусть считает, что она вообще не была у предсказателя Миче.
Я вернулся в кабинет, потушил свечи, развеял сердечки и блестяшки, раздвинул шторы. И дал себе слово, что моя дочка никогда не услышит, что она неудачница и страшилище. Представил я комнату, залитую утренним светом, похожую и не похожую на одну из тех, что наверху. Комнату маленькой девочки, такой весёлой, такой тёплой спросонья. Она прыгает прямо ко мне в руки и говорит, что любит. А я ей в ответ: «Голос у тебя какой-то не такой. Щёки толстые. Думаешь, тебя кто-то будет за это любить? И что это за сюси-пуси? А ну замолчи, раз не умеешь нормально разговаривать!»
Чтобы я вот так? Своей девочке? Я представил укоризненный взгляд её мамы
Свою дочку я очень любил бы, я бы и её маму
И тут опомнился и замотал головой, чтобы избавиться от наваждения.
Зачем я опять так размечтался о невозможном для меня?
*
Ну, а затем, прямо сразу, явился пьянчужка. Такой, что ого-го. Я даже не успел перекусить, потратив весь короткий перерыв на переживания по поводу Аниной судьбы. Решив развеяться, налил в чайник воду, но тут колокольчик позвал меня к калитке.
Тёш-шу того забормотал пришедший типус пьяным басом.
Чего? не понял я.
Кх-х-х! пояснил он, вытаращив глаза. Я испугался:
Убить? Нет, уважаемый, я никого не
Чем? спросил пьяница и качнулся вперёд, обдав меня жуткой вонищей.
Ничем, отказался я от убийства.
Нечем удобрить? огорчился клиент.
Удобрить что?
Удобрить тёш-шу.
Тёшша это что? глупо спрашивал я. Отвращение к пьянице мешало нормально соображать. Может, меня перепутали с садоводом?
Тёш-ша это мать, откачнулся назад «уважаемый». Мать как бишь её? Да. Её мать. Жены значит.
Тёща, что ли? додумался я.
Тёш-ша, кивнул гость и чуть не клюнул при этом садовую дорожку, потому что в отремонтированный дом пустить такого пришельца я не решился. Тёш-шу удобрить хочу.
Я утомился. Мне ещё больше захотелось чаю, а этого изверга вытолкать прочь. А дядька вещал:
Тёш-ша зла. Забрала от меня дочь свою. Нечего с таким жить, сказала. А я чё? Я ничё. Я с горя пью. Тёш-ша зла. Удобрять надо.
Дошло!!!
Что ли, делать добрее?
Ну да, обрадовался клиент. Мулент хочу. Деньги есть. Во, глянь. На его ладони возникла достаточная сумма. Я зарабатываю, слышь. Жена, слышь, как в масле каталась. А я чё? Я пью, да. Но ведь и расслабиться надо. А? с некоторым сомнением пьяный зять глянул на меня.
Вид денег в руке покинутого мужа обрадовал меня чрезвычайно.
Эй, воскликнул я. Хочешь бросить пить?
Я? Нет. Почто? А тёш-шу бы удобрил.
Жди тут.
А я, знаете ли, пьяниц не терплю. Эти посиневшие, опухшие типы, что толпятся на рынках, омерзительны. Не лучше и важные господа в белых богатых дворцах, которые спьяну гоняют жен, детей и слуг. Недавно я сильно поругался с доктором Шу в компании его коллег. Они, видите ли, утверждают, что привычка с утра до ночи хлебать крепкие напитки, это болезнь. С чего взяли? Скорее, больны женщины, что терпят вонючку и мерзость у себя дома. Проливают слёзы над несчастной своей судьбинушкой, и всё нянькаются с потерявшим человеческий облик хамом, вместо того, чтобы бросить его к чёртовой бабушке. Скажите мне, это нормально?