А случилось вот что: Вальдемарка, истосковавшийся весь по жене-то своей распрекраснейшей, наведался в Муравию инкогнито, скрываючись.
Прознал он и про Осьминога, и про разных вурдалаков тутошних озаботливых.
Накрутил он себя, напридумывал, заревновал пуще прежнего, так что дверь с петель сорвалася бы!
Не хотел он её более видеть, наблюдать, как она хвостом лисьим, хитрючим перед озаботами окаянными крутит.
Вот и схоронился он в тридевятом царстве в тайном граде, горе своё топя в горячительном.
Но услышав от гонца о призыве Василиски, решил отозваться, глубоко в сердце веруя в непорочность и верность любимой своей.
Долгожданная встреча настала. Она стала ещё восхитительней, богиня его, его искусительница озорная да незабываемая!
Такая родная и в то же время не его она, чужая.
Грусть, тоска и отчаяние обуяли его, обуяли его, окрутили.
Видит он её очи ясные, изумрудные, блеск несущие, шаловливые.
Прищур хитрый, она улыбается
Тут надежда заполнила душу его.
В груди тёплый комок разгорается, чувствует, как по венам потёк, забурлил поток.
Внутри буря да ураган, тронулся-то лёд, но он виду не подаёт.
Сидит мрачный, смотрит искоса, недоверчиво, испытующе.
Василисушка как услышала в его тоне ревности гневные, вся возрадовалась, убедилася, что его обожание никуда не делося.
С радости да для храбрости выпила она вина красного игристого, осмелела да разрумянилась.
Разубедила она его в слухах грязных, объяснила да разъяснила всё.
То, что верная она, незапятнанная.
Вальдемарка потаял весь, с головой был готов окунуться в неё.
Но не тут-то было. Надоело Василиске оправдываться, вдруг вспомнила-то она о кикиморе
Обида захлестнула её с новой силою, позабыла она, как скучала вся.
Стала снова холодною да язвительною.
Вальдемар тут же всё почувствовал, понял, что перегнул он палку-то, вновь признался в своём обожании, боготворении да заверил её в восхищении.
Рассказал, как скучал он, да раскаивается, обещал верность долгую, несокрушимую.
Распрекраснейшая Василиска вся растаяла и растрогалась поверив речам его сладким, сердцем чувствуя: не лукавит он.
И впустила она Вальдемара всего, и сразу, и с удовольствием!
Обвилась вокруг него, окружила, прижалась тесно да волнующе.
Вобрала его в себя всего, без остаточка, изнывающая вся, жаждой мучимая.
И застыло время, и исчез весь мир, у них был один пульс один ритм на двоих, остались только они вдвоём, ставшие единым целым.
3. Охотник
Долго ли, коротко ли время шло, ничего не омрачало их счастья.
Беда пришла, откуда не ждали. Объявился в стране Муравии Охотник загадочный да непредсказуемый.
Увидел он случайно Василиску одну, на просторах Муравии резвящуюся.
Понравилась девица красная, побеседовал с ней, его разум совсем затуманился, запала она ему в душу-то. Похожи они оказалися, да не внешне, а внутренней сущностью. Потянулся он к ней за общением, за беседой душевной, сердечною.
Много общего, вкусы сходятся, да на разные темы всё складно так.
Стала милой она в тот же миг ему, всех милее в стране той Муравии.
Загорелся он свечкой пламенной, обольстить её попытался.
И коварный план заготовил он и украсть решил непременно.
Василисушка так обрадовалась, встретив душу родную в Муравии. Увлеклась она разговором с ним, позабыв о своём Вальдемарушке.
Василисушка, зла не ведая, приняла-то Охотника ласково, с распростёртыми да объятиями приголубила, назвала-то его собратушкой.
Стала делиться с ним думами своими, желаниями да ожиданиями.
А он пользовался расположением ее и всё ближе к ней подбирался.
Тот Охотник был опытный, сильный, он не раз уж добычу выслеживал, к сеновалу притаскивал жертву свою, ублажал, услаждал, убаюкивал.
А потом, сполна насладившись ей, уходил в туман неприкаянный.
Много раз это всё повторялося, ни к кому никогда не привязанный, колесил он по миру огромному, легко в любовь играючи, снова жертву себе он подыскивал.
Он её уже всяк заманивал: и маленьким домиком с русскою печкою, и идиллией семейною с ребятишечной оравою да путешествиями по странам заморским.
Да всё с шутками, прибаутками.
Но никак сердце девицы-прелестницы не поддавалось страстным чарам Охотничьим.
Удивлялся он: как же так-то, не бывало такого с ним раньше, к всякой девице находил подход и влюблял в себя безбоязненно.