Впрочем, не об этом сейчас.
Предпочитаю сразу, без экивоков.
Кирилл, что ты помнишь о происшествии на Куусинена?
***
Наверное, только теперь Тема по-настоящему понимает, что происходит нечто странное. Все, что было прежде, он мог бы объяснить самому себе с точки зрения рациональной логики, но теперь логика отказывает. Вместе с ней и он сам впадает в ступор.
Несколько секунд он молчит. Молчит, к слову, очень некстати, молчит в тот момент, когда жизнь вокруг опять забурлила и вновь зазвучал дежурный шум заведения посреди обычного дня.
Кажется, окружающие посетители даже не поняли, что произошло. Будто они все отключились на какое-то время, а после пришли в сознание, и духом не чуют, что выпали из реальности на добрую минуту, пока вокруг них творилась какая-то чертовщина.
А они и не чуют, дружище.
Голос Барта серьезен и сам он предельно сосредоточен.
Усилием воли Тема прекращает таращиться по сторонам и переводит взгляд на Барта. Его мысли все-таки читают?
Кто-то из персонала уже бежит к разбившейся непонятно как двери. Следом несутся их коллеги, уже сориентировавшиеся и сжимающие в руках древки совков и щеток. Еще миг и они уже подметают, с недоумением выглядывая на улицу. Часть посетителей смотрит туда же, но львиная доля захмелевших гостей уже забыла об инциденте с разбитым стеклом, хохочет и быстро переключается на прежние беседы.
Теперь у тебя, наверное, появились настоящие вопросы?
Тема не готов спорить. Просто кивает и продолжает смотреть на Барта.
Окей, так даже проще, Барт подносит к губам очередную полную кружку (это третья? Или он уже материализовал из воздуха еще одну? Тема испытывает некоторую досаду, понимая, что думает сейчас не о том, о чем следовало бы думать по-настоящему).
Теперь слушай сюда и не перебивай.
Барт делает большой-пребольшой глоток. Выдыхает. Смотрит на Тему и, выдохнув, продолжает:
Я твой эмиссар. В этом мире много всякого, а ты уже выписался. Подписал контракт у Чесночихи или как там ты ее назвал?
Салтычихи, машинально шепчет Тема.
Да, у неё самой. Обратной дороги нет, ты выбрал Путь.
Все это, возможно, смахивает на какой-то дешевый фарс, но Тёме уже так не кажется. Внезапно всё, что говорит его новый знакомый, начинает звучать весьма убедительно и, как ни странно, не особо и страшно.
Словно ты из тех, кто боится летать на самолете, однако билет уже куплен, ты сидишь в салоне, полчаса перед взлетом сходишь с ума от иррационального ужаса, но тут аэробус выруливает на взлетную полосу, быстро разгоняется и ты вдруг чувствуешь, как тебя наполняют новые эмоции восторг от разгона, ни с чем не сравнимое ощущение отрыва от земли и кипятком обжигающее вены ощущение полета. Точка невозврата пройдена. Тема уже оторвался и взмыл вверх.
Барт, словно читая его мысли, кивает:
Так и есть. Ты стоишь на грани миров. Теперь я тебе кое-что расскажу Барт смотрит на своего спутника, чему-то вдруг мимолетно улыбается и продолжает, наконец-то.
А что сейчас вообще произошло? невпопад интересуется не до конца отошедший от шока Тема, а Барт, не смутившись тем, что его все-таки перебили, отвечает:
Обыкновенный фриз.
Фриз?
Ты в детстве играл в «замри!»?
Случалось, но
Здесь то же самое. Время остановилось.
К-как это? Почему?
Давай я буду говорить по порядку, а ты слушай внимательно, ок?
Хорошо, я постараюсь.
Барт отодвигает ополовиненную кружку пива и задумчиво морщится, почесывая висок. Потом, словно, что-то согласовав с самим собой, поднимает глаза и начинает спокойный рассказ.
Тема слушает его и постепенно начинает понимать он жалеет о том, что его новые знакомые оказались не дворовыми гопниками и даже не черными риэлторами.
Законы Мёрфи неумолимы. Все всегда гораздо хуже, чем может показаться сначала.
***
Кирилл, что ты помнишь о происшествии на Куусинена?
Я ожидал какой угодно реакции, только не этого.
С искренним недоумением Кирилл морщит лоб:
Андрюха, ты о чем?
Кирилл даже смеется. Своим фирменным добродушным смехом, всегда приходящим нам обоим на помощь в любые моменты возможного недопонимания. Он просто хохочет, и любой собеседник начинает хохотать вместе с ним.
Но сейчас мне не до смеха.
Я мучительно подбираю слова. Не зря же, в концов концов, я послушался Сергея и помчался сломя голову сюда?