Оставьте прописи
Оставьте прописи
Чистописания.
Не для проседи
Линий старания.
Пора пёрышком
Взмахнуть случайно.
И кляксы-зёрнышки
Смахнуть отчаянно
И пусть букв несколько
Исчезнет просто
Значит не место им
В письме, по-взрослому.
Каштаны
Упадут и разобьются
Любопытные глаза
На асфальте остаются.
И на нас опять глядят
Эти карие каштаны,
Как предвестники судьбы,
Что так рано, что так рано
Нашу осень принесли.
И по чёточке, по каждой,
Лакированную гладь,
Те каштаны, те каштаны
Буду я перебирать
Перебрав, я все в ладошку
Нежно положу твою,
Потому, что невозможно
Взгляд твой карий я люблю.
Потому, что осень рано
К нам с тобой пришла опять.
На асфальт летят каштаны
Их глазёнки не унять
И по чёточке, по каждой,
Лакированную гладь,
Те каштаны, те каштаны
Буду я перебирать..
Пилигрим
Духовный голод утолю
Живой водою, как от жажды.
Одно прошу, одним молю
Не дай насытиться однажды,
Мессия, хлебом мне Твоим,
И усладиться угощением.
Пусть остаюсь я пилигрим,
С голодным взором восхищения
На мир, на свет и на любовь:
По капле, лучику, по крошке.
Не сразу всё, а понемножку,
Чтоб ощутить мне голод вновь
Я начинаю Вас писать
Как Вы прекрасны, как изящны.
Как мягок свет Ваших шелков
И как воздушно ненавязчив
Запах витающий духов.
О, как небрежно ниспадает,
С уставшим веером, рука.
В беседке ветерок гуляет
И сада летние цвета.
Уютно Вы сидите в кресле,
Думой своей увлечены.
Туман реки плывёт за песней,
За песней вечной тишины.
А вдалеке, мольберт заката
Готов все краски собирать.
Вот локон Ваш упал покато.
Я начинаю Вас писать
Мы с ней знакомились
Мы с ней знакомились Сказала мне, -Светлана.
Глаза чудесные и полные любви.
И всё в ней было хрупко, первозданно.
Один изъян, она не Натали.
И что в тебе застряло это имя,
Как-будто в нём вся значимость судьбы?!
Да первая любовь она не стынет.
Была бы Света, вдруг, не Натали?
Ну, если б Света то другое дело.
Мы с ней знакомимся, глаза полны любви.
Она прекрасна, руку тянет смело
И вместо «Света» слышу «Натали»
Воспоминания о джазе
Вот затихает речь,
Джаз-бэнда понемногу.
И сакс даёт сберечь
Ударнику дорогу.
А тот возьмёт души
«восьмёрки» на заклание.
И барабан стучит,
Как духов всех изгнание.
Вот тихо дробь, вполне,
Как каблучком, стучала.
И кисточка в руке
Художником звучала.
А дальше круговерть.
И все дрожат педали,
На то, что бьёт наверх,
И что внизу осталось
И пот душою вон,
Рубашка липнет к телу.
Вступает саксофон,
И продолжает тему
***
Сакс то хрипит, то плачет,
Заходится взахлёб
Ударник обозначился
И контрабаса ток.
И клавиши рояля,
Пройдутся по душе.
Певица в позу встанет
И зазвучит фальцет.
А там проснётся муза
От таинств всех любви
Я слушаю и грустно,
Что редко джаз звучит
***
Две трубы, две души
Молитвой к Богу.
Джаз, как тайна, звучит
Вышел блюз на свободу.
По прожилке по каждой весь,
До кровинки до каждой словно.
И выходит шоколадная бестия
На дуэль с микрофоном
Ещё шёпот идёт пока,
Обозначив дыханием тему.
Вот подхватывает труба,
Дальше сакс заходится смело.
Открывается музыка чувств,
Вырываясь божественным голосом.
Как дитя, певица свой блюз,
С микрофоном треплет за волосы
***
Всё учат нас играть
По нотам Баха.
Хотят нас увидать
Мамы и папы
В крахмальных сюртуках
В концертном зале
Но классике никак
Не поддавались
Джинсы протёрты, саксофон
Джем-сейшн.
Ведёт по жизни Эллингтон
По мере меньшей.
Теперь я сам кумир.
Ты слышишь, папа?
И, всё таки, спасибо за клавир
От Баха
***
С родного нас порога
Пусть пронесут не раз.
Не с Моцартом, ей Богу,
Давай, ребята, джаз!!!
***
Своей сонатой уморила.
И чтобы там не говорила,
Как важен нам всем Бах сейчас
А я играю только джаз.
И саксофоном поверяю
Судьбу и музыку души.
И с негритянкой изменяю
Тебе и Баху не взыщи!