Увы: непригоден.
Кинув на Мастера косой взгляд, Закройщик отвернулся к экрану. Оператор тут же забыл об ассистенте; он несколько раз глубоко вздохнул, готовясь к нырку. «В путь», сказал себе он и перешагнул порог.
В начале была темнота, и ничего, кроме тьмы, и лишь Мастер шагал в ней.
Затем во тьме возникли синие и жёлтые контуры треугольников; Мастер протянул к ним руки, но фигуры упорхнули. Звук льющейся воды пронизал пространство, отмеряя время; впереди расцвели круги. Побежал слева направо верблюд, из пустоты под ногами полезли кактусы и медузы; во тьме возник крылатый змей и спикировал на Мастера, широко разинув рот. На автомате Мастер закрылся рукой; змей пролетел насквозь.
Его сознание крайне нестабильно, сказал Мастер, продолжая шагать. Много помех. Движение невозможно. Скажи Игле, пусть успокоит.
Понял. Подключаем содержание твоего сознания.
Еще десять секунд во тьме цвели гигантские кактусы и медузы; затем всё растаяло.
Мастер ступил на горячий песок. Вокруг простиралась пустыня; волнами вздымались костлявые дюны с видневшимися в их телах рёбрами. Верблюд, не заметив подмены, продолжал бежать, ставя на листе пустыни бесконечные точки. Небо обрело цвет: серый.
Тишина.
Мастер остановился и огляделся. С севера к нему двигались худые детские фигурки штук десять. Они то выпрямлялись, то причудливо изгибались, напоминая зверьков или первобытных богов; и, кажется, пели песню. Мастер вслушался.
Слова полузабытого им языка твердили: «Глянь вниз и покачай головой, глянь вниз и покачай головой, спустись и потряси ногой, спустись и потряси ногой, спрыгни к нам и подними мёртвых, спрыгни к нам и подними их, о Бог!».
Фигурки подошли ближе. Они танцевали, то растопыривая локти, то горбясь, то выпрямляясь, и делали всё это почти синхронно как делали бы обычные мальчишки, придумавшие смешной танец и не в первый раз его исполнявшие. Вдруг они остановились; мелкий, кудрявый и без двух передних зубов мальчишка спросил:
Ты пришёл, чтобы поднять мёртвых и устроить судный день?
Иди к дьяволу, улыбнулся Мастер.
Иди в задницу дьявола! воскликнул мелкий мальчишка, и остальные торжествующе загоготали. Другой, долговязый, услужливо указал на запад:
Это туда.
Матео в наушниках хмыкнул и проворчал что-то одобрительное. Мастер кивнул («Туда, значит») и, выйдя из круга мальчишек, зашагал дальше.
Вскоре бескрайний песок сжался до размеров узенькой тропинки под ногами Мастера; с обеих сторон её теснила густая высокая трава, бесшумно ронявшая на плечи странника жёлтую пыльцу. Мастера закрыла тень; подняв голову, он увидел большую белую птицу.
Наблюдает, хмыкнул Матео: он обязан был смотреть за происходящим одновременно на мониторах Иглы и Закройщика, а также за своим, где транслировалась картинка из глаз Мастера. Осторожный.
Странно. Я думал, что у него отказали защитные механизмы.
Как бы этот тио нам сюрприз не преподнёс Матео отдалился от микрофона, но Мастер всё равно услышал, как он командует Закройщику: Введи ещё снотворного, он оказался крепче ага.
Так, в тени птицы, Мастер дошёл до развилки. Здесь белый спутник с криком взвился вверх и исчез из глаз.
Именно тогда, когда ты мне был нужен, укорил пациента Мастер.
Что? отозвался Матео.
Ничего.
Мастер огляделся в поисках направляющих. Около одной из дорог, почти теряясь на фоне высокой травы, стояла высокая, в полтора человеческих роста, зелёная фигура; лицо её было закрыто, а из головы наподобие солнечных лучей торчали длинные перья. Длинное тело покрывали знаки цвета охры; по обе стороны бородатой маски зависли два розовых колибри.
У Мастера сжались кулаки.
Кетцалькоатль, сказал Матео.
Это моё или его?
Не видно. Мониторы не показывают. Агуха выясняет, голос Матео был серьёзен. Агухой он называл Иглу. Нуэстро, не подходи. Дьявол его знает, откуда он: из твоего, из его или
или сам по себе, закончил Мастер. В наушниках вместо привычного «О боги!» царила тишина. Время идёт. В конце концов, откуда он ни взялся, он может помочь.
Нуэстро, мать твою!
Мастер уже шагал к Кетцалькоатлю. Глаза за маской не отпускали его.
Подойдя к богу, мужчина поклонился.
Пусть процветают твои владения, сказал Мастер. А жертвы всегда будут соразмерны.
Маска впрочем, теперь Мастер видел, что это вовсе не маска, а лицо, не дрогнула. Колибри продолжали парить у ушей бога, напоминая два крошечных огонька.