Не то, чтобы я был сильно доволен тем, что у меня получалось, лавры Гомера и не прельщали, так-то, но песню я здесь и сейчас придумывал и горожане сие знали и для столь скорого на расправу сочинительства выходило весьма недурно.
Балтасар на миг отвернулся от горожан. Он заговорщицки улыбался, мол, Чичо, в высокую поэзию это не возьмут, так а я что? Для себя сочиняю, а? Para la buena gente[7] сочиняю я, вон, стоят, ухмыляются, что твои коты. За подобные песни можно и отхватить от тех же упырюг но как сладок подъём духа в загнанном и убитом городе!
Ради этого стоит стоять здесь хоть десять лет каждый вечер.
Но что-то мешается мне:
Голова на плечах, ну а жопа в огне,
Наточите ножик:
Лучше всем без моей жирной рожи!
2. Синий
Я открыл глаза, а песня ещё отдавалась эхом где-то внутри головы. Нет, не так скорее эхо песни или воспоминание, или настроение. Или не было никакой музыки, а было лишь бесконечное в кресло падение?
Я потряс головой и вдруг с ужасом понял, что лежу. Отвественный из меня пилот, нечего сказать.
Я попытался подняться.
Но-но, сказали мне. Я повернул голову; правый глаз заныл, но не сильно. Я вдруг понял, что отёк с него спал, и обрадовался.
Рядом со мной, боком ко мне был повёрнут стол. За ним сидел мой брат звали его Фред, и что-то деловито набирал на клавиатуре. Далее виднелись другие кушетки, перегородки, стеллажи и прочее такое.
Конечно, медблок.
Резвый, Фред насмешливо скривил губы; он всегда старался их как-нибудь перекрутить, ведь в обычном состоянии они, пухлые, были похожи на детские, и это его раздражало. От этих рож лицо у него всегда казалось презрительным. Полежи немного. Я тебе блокатор обоняния вколол, так что ты пока без нюха.
Как я здесь?..
Старр притащил. Иккетно уроды, Фред озлобленно защёлкал по клавишам, заголосили, что ты специально откосил, чтоб не работать. Старр, этот звёзднутый, предложил смену за тебя отстоять. Ага, чтобы дать повод Иккетно потом корить нас
Кто там сейчас?
Второй наш.
Ну да, кому ещё в этой ситуации стать крайним? Надеюсь, он успел отдохнуть: после его дежурства прошли всего сутки.
Блокаторы сам не пьешь.
Брат не спрашивал, а утверждал. Я молча кивнул. Фред даже не укорял меня: в конце концов, он сам видел мир и в ультрафиолете, и прекрасно понимал соблазн отказаться от нормализующих препаратов.
Я всё порывался отправиться в рубку. Фред дружелюбно прервал мои попытки самопожертвоваться:
Потом поменяетесь. Отдыхай.
Но я, конечно, в лазарете не усидел. Фред отправлялся на празднование дня рождения кого-то из Иккетно, и я напросился с ним, пригрозив, что в противном случае пойду куда-нибудь сам, без его чуткого надзора.
В столовой девчонки украсили стены праздничными флажками с Земли, а на экран, занимавший почти всю стену, пустили видео с какого-то земного карнавала. Люди в головных уборах из огромнейших перьев били в барабаны и синхронно вскрикивали: «Оуа!». Столы уже накрыли (стандартное праздничное меню 1: питательные смеси со вкусом пирога, шампанское, водоросли под лжесырным соусом) и, видимо, достаточно давно часть стаканов и порционных контейнеров уже перекочевала за стол, а часть в мусорные контейнеры, стоявшие у входа. Я сразу понял, что праздник сегодня у Предатора тот сидел за центральным столом, вещал, и его даже слушали.
Предатор носил очки не те забавные штучки, что можно увидеть на носах землян в обучающих роликах, а большую прозрачную пластину, накрывавшую пол-лица. Существуют предания, что у людей, оставшихся на Земле, были когда-то линзы, надевавшиеся прямо на глаза, но синтезировать на нашем корабле необходимый материал мы не можем. Впрочем, это не беда: Предатор смотрелся в очках хорошо и знал это.
Фред поджал губы и отправился вперёд. Я, пока он не увидел, подхватил бокал с шампанским и проследовал за ним.
Мы поздравили Предатора. Не знаю, почему, но он нам очень обрадовался и пригласил за их стол. Парни потеснились, мы притащили стулья и сели. Когда Фред отворачивался, чтобы посмотреть на именинника, я быстро отхлёбывал шампанское.
так я открыл её, продолжал вещать Предатор, по обыкновению строгий и возвышенный. Её, Вечную женственность. Я пронзил разумом пространство и понял её суть. Вечная женственность это сила, подобная безусловной любви. Она оживляет мёртвую материю и заставляет её начать движение. В начале вселенной был лишь хаос веществ; но когда появилась вечная женственность, она стала приводить всё в порядок. И мир, желая ответить на это её стремление, начал совершать подвиги.