Толстуха придирчиво оглядела дырявый камзол поэта и скорчила презрительную гримасу.
Рвань! пробурчала она. А где твой плащ?
Я его потерял.
А шляпа?
Ее украли.
А башмаки?
У них отвалились подошвы.
А твой кошелек?
У меня нет ни полушки.
Ну так попроси, чтобы тебя повесили, да еще скажи спасибо! отрезала толстуха и повернулась к нему спиной.
После нее к виселице подошла молоденькая девушка.
Спасите меня, прошу вас! шепнул ей Гренгуар.
Девушка взглянула на него с состраданием, затем потупилась, поправила складку на юбке и остановилась в нерешительности. Поэт следил за всеми ее движениями: девушка была его послед ней надеждой.
Нет, проговорила она наконец. Если я возьму тебя, Гильом Вислощекий меня поколотит.
Девушка скрылась в толпе.
Тебе не везет, развел руками Клопен.
В эту минуту толпа заволновалась.
Эсмеральда! Эсмеральда! повторяли бродяги на разные голоса.
Гренгуар вздрогнул и обернулся. Нищие расступились и пропустили вперед девушку изумительной красоты. Это была цыганка, которая танцевала сегодня вечером на Гревской площади и которую Гренгуар так неудачно взялся преследовать в темноте. По пятам за девушкой бежала хорошенькая белая козочка.
Легкой поступью Эсмеральда подошла к осужденному и молча взглянула на него.
Вы хотите его повесить? обратилась она к Клопену.
Да, сестра, с отеческой улыбкой ответил тот, если только ты не захочешь взять его в мужья.
Девушка на мгновение задумалась, склонив головку набок.
Я беру его, спокойно произнесла она.
С шеи поэта немедленно сняли петлю и велели спуститься со скамьи. Гренгуар был настолько ошеломлен неожиданным спасением, а главное необычным вниманием к нему красавицы, что потерял дар речи. Колени у него подгибались, и он без сил опустился на землю. Цыганский герцог молча принес глиняную кружку. Эсмеральда подала ее Гренгуару.
Бросьте на землю, сказала девушка.
Гренгуар дрожащей рукой швырнул посудину. Кружка разлетелась на четыре части.
Брат! с важностью произнес цыганский герцог, возложив руки на головы Гренгуара и Эсмеральды. Она твоя жена. Сестра! Он твой муж. На четыре года. Ступайте.
12. Брачная ночь
Эсмеральда в сопровождении козочки двинулась через толпу прочь. Гренгуар побежал за ней следом, заглядывая девушке в глаза, пытаясь заговорить с ней, отблагодарить за чудесное избавление от виселицы. Цыганка молчала.
Спустя несколько минут поэт вошел вслед за ней в уютную, жарко натопленную комнатку со сводчатым потолком. Девушка по-прежнему не обращала на гостя никакого внимания. Она уходила, возвращалась, передвигала табуретку, болтала с козочкой. Наконец цыганка присела у стола, и Гренгуар смог ее разглядеть.
Так вот вы какая, Эсмеральда! проговорил он восхищенно. Прекраснейшая из женщин и уличная плясунья! Вы нанесли утром последний удар моей мистерии, и вы же вечером спасли мне жизнь. Мой злой гений! Мой ангел-хранитель!
Тут он вспомнил, по какой причине избежал виселицы, и решил, что нельзя обмануть ожидания красавицы. Гренгуар поднялся, распрямил плечи и с таким предприимчивым и галантным видом подошел к девушке, что та невольно отшатнулась.
Что это ты? спросила она.
Неужели вы не догадываетесь, милая Эсмеральда? воскликнул Гренгуар с такой страстью в голосе, что сам себе удивился.
Цыганка изумленно посмотрела на него.
Ничего не понимаю.
Как? продолжал Гренгуар, воспламеняясь все больше. Он твердил себе, что имеет дело всего лишь с добродетелью Двора чудес, сломить которую не составит большого труда. Разве я не твой, моя нежная подруга? Жена моя, женушка
Поэт крепко обнял Эсмеральду за талию и прижал к себе. Девушка выскользнула у него из рук и, отскочив на другой конец комнатки, выхватила из-за корсажа маленький кинжал.
Простите, мадемуазель, улыбаясь, произнес Гренгуар, зачем же вы выбрали меня в мужья?
Было бы лучше, если бы тебя повесили?
Значит, вы сделали это, только чтобы спасти меня от петли? спросил задетый за живое Гренгуар.
Тебе не нравится? Еще не поздно вернуться обратно!
Поэт послушно отступил назад, сел на табуретку и, словно защищаясь, поднял обе руки. В любви он был противником насилия и предпочитал выжидательную политику. Приятная беседа с глазу на глаз и добрый ужин представлялись ему вполне достойной заменой любовного приключения.