«Мы с супругою Марусей дом задумали построить»
Мы с супругою Марусей дом задумали построить,
Мы вложили сбереженья, чтобы прибыль наварить.
Нам структуры обещали в десять раз доход утроить,
А потом его по новой в двадцать раз учетверить!
Год проплелся, как колхозная кобыла.
Вот мы приняли по стопке ровно в пять!
Это утро новой жизни наступило,
Можно выручку с наваром изымать!
Я постригся и побрился, на рубахе вывел пятна,
Я костюм надел ей-богу, в первый раз за десять лет,
В банк пришел к окошку, к стойке: «Братцы, вклад хочу обратно,
Плюс проценты дивиденты! Вот мешок мой, вот пакет!»
А у них на стенках графики, расчеты,
А на лицах безмятежность, благодать:
«Отвали, моя черешня, мы банкроты.
Мы не можем ничего тебе отдать!»
Что ж, облом. Бывает, ладно. У меня в восьми конторах
Деньги крутятся все выверено, распределено!
Я бегом через дорогу наводить там страх и шорох.
Офис. Очередь. Ограда. Страшно. Холодно. Темно.
А из окон автоматы, пулеметы,
А из двери голос мрачен и тяжел:
«Ты чего, козел, не видишь, мы банкроты,
Нету денег и не будет. Прочь пошел!»
Я в сберкассу на трамвае. Я там тоже обозначен,
Мне очкастая мегера огласила результат,
Я услышал и затрясся, стал горбатым и незрячим!
«Я вам смерть устрою, суки, от патронов и гранат!»
Я как будто в единицах в литрах пива
Двести кружек им оставил на счету,
А назад беру одну и с недоливом.
Все на ветер, все сквозь пальцы, в пустоту!
У меня болезнь случилась белка белая горячка.
Я глаза залил сивухой, взял бульдозер напрокат,
Со двора на них наехал, мне полтинников полпачки
С перепугу отстегнули. «Больше нету», говорят.
Мы с супругою прикинули потери.
Мы в обнимку вместе встретили рассвет.
«Ты прости меня, Маруся, я им верил,
А они мне хрен на рыло, и привет!»
Мы шампанское достали, яйца чистим на газету,
Мы стаканы ставим на пол, дальше думаем, как жить:
Стены голые. Разруха. И не сядешь стульев нету!
Мы тогда их все продали, чтобы в выручку вложить.
Нас сосед вторые сутки спиртом поит,
Он пожар в душе не в силах усмирить,
Место знает, где удвоить и утроить
Сумму денег, а потом увосьмерить!
Из-под плинтуса последнюю заначку
Мы с Марусею, рыдая, достаем.
Мы к соседу приближаемся враскачку,
Он ведет нас за собой. И мы идем
«Нету прав у меня, и талон три недели просрочен»
Нету прав у меня, и талон три недели просрочен,
Я к тому же нетрезв, я для Алки фиалки везу.
«Мусора» мельтешат среди ночи в кустах у обочин,
Встали. Ждут. Наготове свистки и стволы на весу.
Они хотят денег, им надо дать в лапу.
Но я «лимон» ровно уже другим дал.
И я лечу мимо. Эй ты, старлей, лапоть,
Уйди с пути. Скользко! И мне проспект мал!
Я «сто сорок» иду, и вдогонку, по свежему следу,
Кавалькада сирены, мигалки сквозь дождь напролом!
Только ход не сбавлять! Я до Алки своей не доеду,
Если их в дураках не оставлю за первым углом.
Они хотят денег! И я кричу: «Звери!
Да вам давно надо воткнуть в капот флаг,
Где кости крест-накрест и посреди череп!»
А мне платить нечем, и, значит, я враг!
Я ныряю под мост, а у насыпи черные тени,
Это в кожаных куртках ОМОН мне сигналит: «Стоять!»
Ухожу во дворы, бью бордюры, считаю ступени,
А они без колес. Это значит, что будут стрелять!
Они дела знают. Они ребят ловят,
Они ко мне тянут ручищи сквозь тьму.
Сегодня им скучно. Они хотят крови,
А я хочу Алку. И я на газ жму!
Переулок. Пустырь. Поворот. Вот из сумрака вырос
Честный фраер фонарь, свет пролил на меня мусорам.
Ты же, сволочь, сто лет не горел, что с тобой приключилось?
Хватит! Фазу руби! Я конторе на лапу не дам!
Все. Бензина ни капли. Конец. Я повязан. Достали!
Но в «лопатнике» тоже, хоть падай, хоть плачь, ни хрена!
Закусь, курево взяли, фиалки и те отобрали,
Пнули бампер ботинком. Ушли. Я один. Тишина.
И мне пешком к цели, вот там, в саду, в парке
Шагать, углы резать, петлять среди пней.
У них у всех «пушки», у них у всех палки.
А у меня Алка. И я иду к ней