Зачем?
Ну, Миче, ну пошевели мозгами. У меня запросто может родиться беленький ребеночек. Особенно, от Мадины Корк.
Мама!!!
Да не ори!
У тебя?! И что? И как? И куда ты его денешь?
Петрик вдруг развеселился и засмеялся:
Я отдам его тебе, Миче. Поскорее женись.
Я стоял там, посреди улицы, как заместитель фонаря. Я разевал рот, как голодный птенец. Петрик продолжал изгаляться:
Разве ты откажешься? У тебя кого только нет. Коркины дети в полном составе и Инара Чикикука.
Ты знаешь про Инару? ахнул я.
У меня же есть уши. И мозги. И глаза. Если я попрошу, ты примешь моего ребёнка? Ты и Ната, вы согласитесь?
И я ответил:
Клянусь тебе, что да. Мы всё продумаем заранее, разыграем, как по нотам. Не беспокойся. Вашего с Мадиной ребёночка мы будем любить, как своего. Мы никогда не запретим вам с ним общаться. И, если у вас родятся другие дети, пусть они дружат, если вы захотите.
И Чудила сел прямо в сугроб под фонарём и закрыл глаза. Я вообще не понял, что это с ним и чего это он. Я тряс его за плечо и звал, но он не отзывался, и сидел так довольно долго совсем безо всяких эмоций. Тогда я решил, что он умрёт прямо сейчас от разрыва сердца, от жалости к своему ребёночку. Я ещё раз сказал ему, что буду любить малыша. Я же хорошо обращаюсь с Лалой Паг. Что если он сейчас же не прочухается, я позову доктора. Чудила встал, и как-то так, безо всяких объяснений, пошёл вперед с закрытыми глазами. Я поймал его за капюшон и потребовал их, угрожая затрещиной. Тогда он вытер сухие глаза, посмотрел на меня и сказал шёпотом:
Спасибо, Миче.
Не могу я с тобой, Чудилка!
Надо скорей ехать, Миче. Я домой хочу, также тихо говорил Петрик. Давай подерёмся с Додом? Сам же сказал, что нас бить придут. Идём.
Чудила, стой! крикнул я, потому что он затрусил по улице со скоростью нашей лошади. Стой! Я обидел тебя? Петрик, давай поговорим. Что я тебе сделал? Прости меня! Только к чему ты мне всё это рассказывал?
Пьян был, объяснил он. Я виноват. Извини. Такой вот бред пьяного Чудилы.
Что конкретно бред? без посторонней помощи я не додумался бы никогда. Но вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, Петрик воскликнул:
Ох, я им и задам сейчас! и побежал вперед.
Ясно. Бить нас уже пришли, и Чудиле надо было подраться, чтобы выпустить пар. И он хотел бы замять наш разговор, и чтобы я всё забыл или хотя бы сделал вид, что у меня отшибло память.
Ладно. Я сделаю, если он так хочет.
ГЛАВА 4. СОЛНЦЕ МИЧЕ
Ага! А ну-ка! завопили мы, врываясь в нашу комнату. Со двора видно было, что в ней зажёгся свет, а значит, явились незваные гости.
Вопреки ожиданиям, в нас не полетело ничего тяжелого и ничьи руки не потянулись нас схватить. Зато наши уже крепко держали двоих, и одним из них был хозяин гостиницы.
Вы что, ребятки? хрипло спросил он, потому что Петрик его слегка придушил. Но после этих слов выпустил и даже усадил на стул. Я же заорал с утроенной силой, потому что парень, попавшийся мне, оказался анчу, и я сгоряча подумал, что поймал зеркало. Он тоже заорал, а в коридоре захлопали двери и раздались возмущенные и сонные голоса. Петрик со смехом сказал:
Отпусти его, Миче, это не Дод.
Никакой я не Дод, я как раз тот, подтвердил анчу.
Тот это который? решил уточнить я.
Тот это имя, обиделся он. А вообще, я тот, к кому ушла Додова жена.
А-а-а! протянули мы, и я его отпустил.
А что ж это она так: от Дода к Тоту? Чтоб легче запомнить было?
Ты, Миче, послушал бы лучше, чего он пришел, проговорил хозяин и добавил: Это я ему посоветовал. Волшебники же вы.
Мы? попробовали отбрыкаться мы. Да как бы не так.
Я у вас видел ложку самомешающую и самотыкающую вилку. (Кошмар какой! Это что-то новенькое. Я незаметно показал Чудиле кулак). Я подумал, что раз вы волшебники, и раз ты, вот ты, хозяин показал на меня, тот самый Миче из Някки, то можете Тоту помочь.
Я показал Чудиле два кулака.
Допрыгались. Весть обо мне разлетелась аж по сопредельным странам. Также легко она сейчас дойдет до нашей столицы. Мы бормотали что-то о том, что не такие уж мы и волшебники и не так чтобы из Някки, но упрямый хозяин заставил нас идти с Тотом, хотя в такую пору нормальные люди спят. Сам он тоже отправился с нами. Эти двое толком ничего не объяснили, пообещав, что мы сами увидим и всё поймём. И непременно захотим помощь оказать.