Девятеро зинососов, из которых пятеро были женщинами, трое лицами пенсионного возраста старения, и один пятилетнем растленным Мишей на трёхколесном лисапеде, принялись было совершать попытки задержания остального населения Велорайха, но ничего доброхотного из этого не выходило. Как бы меж делом зинососам вставляли палки в колёса, и они кубарем падали со своих стальных коней и калечили себе различные органы. От перенапряжения сражения у зинососки Зинаидовой даже раньше времени пришли менструации, и только благодаря им удалось согнать всех обитателей Велорайха в рабоче-поселковый концлагерь, оборудованный из бывшего придорожного кафе «Кандомбле».
Собственно, изолированные оказались даже рады такому обороту событий. И от кровавых струй Зинаидовой надёжная защита обеспечена, и пожрать на ближайшее пару времён есть чего. Особенно, выпить.
Зинососам, тем не менее, оказалось мало пущенной в этот день крови, и они захотели ещё. Тогда было решено действовать согласно известному принципу, заложенному маркизом де Садом и казнить в первую голову палачей.
Зинаидову уложили на землю после своей проделанной вакханалии струеизвержения она сильно ослабла и потеряла способность ко всякому виду сопротивления и по команде Ставрогина, озвученной первым вице-заместителем Уляндшпигелем, начали коллективно пересекать тело женщины велосипедами, словно танками в одноимённой игре на «Денди». Так и катались туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, или, сунь-высунь, как сказал бы Алекс из «Заводного апельсина».
Продолжалось это до тех пор, пока вся кровь не вытекла из Зинаидовой и вполовину не впиталась в землю. Остальную половину собрали в трехлитровый целлофановый пакет, положили на сковороду, как листок Ворда, и в таком виде приготовили спартанскую похлёбку.
На третий день Ставрогин закончил чтение книги Даниила Проэктора «Фашизм: путь агрессии и гибели» и пришёл к осознанию, что установившийся в Велорайхе режим слишком уж напоминает гитлеровский. Следовательно, придёт к неминуемому окончанию. Окончания же велосипедного режима здоровья Ставрогин никак не желал никоим образом действия.
Спросите меня, откуда я узнал мысли Ставрогина? Я же не всевидящее око Саурона, чтобы знать такое. Занялись бы вы лучше другими более интересными вещами, а не похабными такими вопросами. Как, например, хотя бы подумаете, откуда взяться на географической карте постиндустриальной страны рабочему посёлку? Воооооот. А вы говорите
Поэтому Ставрогин решил декретом ввести в обязательность повседневности культ своей ныне покойной матери купчихи Губсолтановны. Или, как он произносил, Бупбупбэ. Одновременно в этом же декрете он повелел установить её памятник из саманного кирпича на главной и единственной площади Велорайха. Но уникальный специалист Прохоров, умевший овладевать искусством установки монументов из саманного кирпича, находился в данный момент времени в концлагере, оборудованного из бывшего придорожного кафе «Кандомбле». Посему с установкой памятника решили повременить.
Дабы совсем отличаться от национал-социалистов, зинососам повелели поменять походную песню с «Wacht am Rhein» на «В Банном переулке» и исполнять её во время ночных факельных велопарадов. Проводили их, правда, днём, во избежание несчастных случаев.
Слова в новой песне, значит, были следующими:
В Банном переулке
банщики живут.
Поутру они как встанут,
бани как возьмут,
как ударят в бани,
двери настежь отворя
Где же, где же, банщик,
банщица твоя?
В Банном переулке
банщиц нет, хоть плачь.
Лишь грохочут бани
ненасытные, хоть прячь.
То ли утренние зори,
то ль вечерняя заря
Где же, где же, банщик,
банщица твоя?
Ничего более примечательного в третий день не произошло, кроме смерти от импотенции во время попытки коитуса с одной из оставшихся зинососок первого вице-заместителя Уляндшпигеля. На его место временно исполняющим обязанности первого вице-заместителя sic! был назначен я, выпущенный на поруки из концлагеря, оборудованного из бывшего придорожного кафе «Кандомбле». Всё-таки оценили мои способности и успехи обзорщика видеогр на «Денди» и участие в составлении «Весёлого прейскуранта смертей». Но в партию так и не приняли, так и не приняли. Ну, и хрен, то есть, ну, и ладно, с ней, с ним, с финским плащом!