Он натянул серую майку и серые джинсы, прихватил белую ветровку с подогревом, влез в любимые старенькие кроссовки и побежал на вокзал международных перелётов.
В огромных залах вокзала было немного пассажиров. Навстречу попадались цепочки школьных экскурсий с преподами-андроидами. Дети смотрели в экраны раизов и натыкались друг на друга. Андроиды сияли мягкими улыбками и рассказывали о новом здании вокзала с мозаикой по мотивам картин Васнецова, о супермодели тарелок «Марсий-2021» о безопасности полётов, о Лондоне и предстоящей экскурсии на Бейкер-стрит 221b, о великом сыщике, которому можно отправить электронное письмо. Дети шмыгали носами, слушали вполуха и болтали.
Гриня вынырнул из-за ещё одной школьной экскурсии и помахал пластиковыми билетами.
Любишь ты всякими штуками замусоривать рюкзак, можно было номера билетов на раиз записать и всё, буркнул Витька, позавидовавший беззаботности школьников и безмятежности Грини.
На память, бросил Гриня. Мы первый раз идём на разбой, грабёж и преступление века.
Четверо школьников оторвали взгляды от серого волка на потолке, резво уносившего в тридевятое царство Ивана-царевича и похищенную им Елену Премудрую, и уставились на парней заинтересованно.
Он шутит, заверил приоткрывших рот детей Витька.
Школьники уткнулись в экраны, вытерев носы кулаками и засунув за щеку по многоцветному леденцу.
Началась посадка на межконтинентальную тарелку прямого рейса двести двадцать пять до Лондона. Школьников как ветром сдуло. Побежал вслед за автоматически улыбающимся андроидом и Гриня.
Витька помедлил, можно было остановиться, отменить всё, пока не поздно, но вспомнилась улыбка Ромашки, за которую умереть было не страшно, и пришло решение: только вперёд. За Шекспиром и любовью.
Операция «Геном Шекспира» началась.
Больше всего межконтинентальная тарелка была похожа на серебристую кружащуюся юлу, были раньше такие игрушки, ну, ещё немного на марсианские боевые корабли из игры с полным погружением.
Витьку и Гриню поздравили, что они на борту тарелки «Марсий-2021», виртуальные кресла были рядом, сидения приняли форму тел пассажиров.
Вертикальный взлёт прошёл нормально.
Витька уставился в окно. Под тарелкой мелькали зелёные с лёгкой желтизной полосы лесов, синие ленты рек, игрушечные разноцветные домики городов. Гриня читал. Витька размышлял, с чего начать операцию в музее?
Составив пять подробных планов, Витька уснул.
Приснилось ему, что он белая мышь, живёт в розовом пластиковом домике и ест один сыр на завтрак, обед и ужин. Сыр Витька ненавидел, поэтому проснулся в холодном поту.
Ты во сне стонал и возился, обвинительным тоном сообщил Гриня, пыхтел и мешал мне читать.
Не хотел, больше не буду, буркнул Витька, по горькому опыту знавший, что если не извиниться, Гриня будет нудеть ещё час-полтора, а так отключится и перезагрузится вмиг.
Они выскочили на вокзале следом за группкой школьников и тремя седыми дамами с зонтиками и корзинками. Одна седая дама держала на руках ещё белую болонку с синей ленточкой на шее.
«Дама сдавала в багаж» хихикнул Витька, но Гриня его одёрнул:
Прекрати эпатировать публику! Лучше скажи, на чём едем? Метро или автобусы?
Пешком, тут недалеко, ткнул в карту на экране раиза Витька.
И они выбрались из людного вокзала на улицу, мельком глянув на мозаичного Питера Пена на потолке.
Питер Пен порхал в обществе феи и капитана Крюка над тропическими пальмами и белыми парусниками в зелёном океане.
Ты заметил, у Крюка такая же ухмылка, как у тебя? хихикнул Гриня. Мы пираты, Витька!
Мы исследователи, возразил Витька, оглядываясь на серьёзного полицейского.
Улица была заполнена прохожими не так плотно, как вокзал.
Лондонская осень была тёплой.
Сентябрьский Лондон сиял солнцем, синел небом и блестел прозрачными лужами на выпуклых камнях мостовых.
Хорошо, Гриня засунул книгу в рюкзак, давно я здесь не был, а пешком вообще давно не ходил. Пойдём!
Будущие разбойники-пираты зашлёпали по лужам, по-детски наслаждаясь тем, что разбивали отражения алых автобусов, наполненных туристами, белых облаков, быстро плывущих по синему небу, серых домов, хмурившихся крышами.
Парней неторопливо обходили прохожие. Жители столицы, по-видимому, никуда не спешили.