Александр Иванович Власов - Лишь украдкой стр 2.

Стороной, стороной
Шумно листья шелестят;
Я не сплю, надо мной
Тонко ласточки свистят.

Я блажен, я могу
Предаваться чувством ей,
Лишь её берегу
В ясной памяти своей.

Колдовски тронут я
Речью самой ходовой;
Не дано забытья
Впечатления с лихвой.

Даётся под небом её предпочтенье
Пустому цветку:
Достойное чувства другое растенье
Несёт ей тоску.

Случается мять ей душистое племя
Во мгле дождевой:
Любая минута не лучшее время
Для неги живой.

Прекрасней ли было б её подчиненье
Примеру друзей?
То было б уныло пускай треволненье
Сопутствует ей.

На качели пришли мы без мысли резонной
В полумгле дождевой.
За речами раскрыл я свой зонт однотонный,
Ты расцвеченный свой.

Прояснил я тебе щепетильные страсти,
Да нельзя не вздохнуть:
Их изысканный смысл убеждает отчасти,
Тривиальный ничуть.

Уязвления в нас одинаково жгучи,
Но крылаты на спад:
Утешаемся мы, что соблазны летучи,
Что спасает уклад.

Идя со знакомой, на диво любезной,
Шутил осторожно о страсти коримой.
Внезапно столкнулся с отчаянной бездной,
Зиявшей во взоре ревнивости зримой.

Невольно смутился: презрения стоит
Язвящий другую на поприще хвата,
Ведь он её чары любовью удвоит,
Изменой до капли лишит аромата.

Сомнительна, впрочем, иная проруха,
Дано ошибаться в чужом окаянстве.
Порой не струится морозного духа,
А сад отчего-то в морозном убранстве.

Румянца жар, актёрство, мишура,
Нездешний лик и пряди вихревые
Велят ему для мнимого добра
Служить ей не впервые.

Наказанный забывчив оттого,
Что горести и тесные тенёта
Рассматривать она влечёт его
С орлиного полёта.

Но что порой любая высота?
Желанней грех и чувственные вкусы.
На клавишах оставлена фата,
А на скульптуре бусы.

Не только с юмором оценивает он
И с пониманием отчасти:
Судьёй становится не всякий пустозвон,
А раб исследуемой страсти.

Не ваше поприще, не плод иметь ему
Нести критическое слово.
Знаток он избранный для вас, и потому
Гласит уверенно, сурово.

Не распознаете вы псевдомудреца.
А кто предмет его смущений?
Средь осмеяния спокойный до конца,
Реализующийся гений.

Хорошо бы спуститься к реке,
Где на ряби дробится луна,
Где гитара, звуча вдалеке,
Приворота полна.

К сожалению, планы свои
На песке создавал я порой.
Вы не ждёте заветной ладьи.
Вы томитесь игрой.

Не хочу сокрушаться сейчас,
А печалей немало терплю,
Но, возможно, похож я на вас,
Если вас я люблю.

Забыл я на время святую науку,
Черёмухой пахло гнилое жильё;
В окно занесла ты лилейную руку,
Чтоб ливень обрызгал её.

Давно светлоокой не видел я рядом,
Остыли тревоги живой суеты;
Лица дорогого коснулся я взглядом
И взглядом ответила ты.

Не теплится в ком-то огня колдовского,
Но кроется что-то, победно разя;
Тут общего мало, но много такого,
Чему научиться нельзя.

Протекли три стаи в виде клина,
Протекли, курлыча надо мной;
Вдалеке сомкнулась их община,
Дождь объял округу пеленой.

Журавли при встречах и разлуках
Извещать умеют о себе
Ничего не ведомо о муках,
О твоей безропотной судьбе.

Ты всегда крепила дорогого
Добротой святого образца
Не теряй с оглядкой на другого,
Что несла с оглядкой на Творца!

Чуть улыбается с портрета
Певица редкой теплоты.
Звезда хранила тайну света,
Хранила тайну красоты.

Вершили суд иные строго,
Но суд их истинен едва ль;
Она цветов объяла много,
Сложила жатву на рояль.

А запоздалому тюльпану
Виднеться выпало при ней,
Что помнить я не перестану
Душеспасительно поздней.