Нет, произнес кто-то неизвестный негромко, но так властно, что даже Лия, висевшая на цепях, постаралась выпрямиться вдоль стены, остановись, Глава. Королевству нужна эта девочка.
Отец скрипнул зубами. Он, кстати, уже стоял спиной к девушке, и, естественно, лицом к аграфу совершенно непримечательной внешности, который стоял в проеме открытой двери. Несомненно, Глава знал этого аграфа. Потому что не взорвался бешенством, не швырнул в незнакомца (незнакомца для Лии) механизм, что держал в руках, или что-нибудь потяжелее. Нет он согнул спину, никогда прежде не гнувшуюся в присутствии дочери, в достаточно глубоком поклоне, и не менее уважительно приветствовал «гостя».
Я рад принимать в своем доме тебя, Второй Советник королевства. Слуги проводят тебя в подобающие тебе покои, пока я завершу здесь Дело клана.
Нет, таким же, как прежде, спокойным тоном возразил неведомый Второй Советник.
Что нет, славный лэр?
Главе тоже удалось произнести вопрос спокойно и уважительно.
Это не дело клана, граф ди Контэ. Это дело королевства. Выйдем.
Советник отступил от двери вглубь темного холодного коридора. Граф медленно, явно перебарывая себя, зашагал туда же. А Лия, всем своим существом понимая, что сейчас может решиться ее судьба, и что жизнь, висевшая на тонком волоске, сможет порадовать ее день, и два, и еще много-много дней, дернулась вслед за ним. Подобно тому, как она пыталась вытянуть из отца его жизнь. И на этот раз, видимо, ее желание перешагнуло какую-то грань и очень органично двинулось вслед за аграфом. Последний, быть может, что-то почувствовал, потому что остановился в дверях, повернулся, тряхнул ушастой головой, и «наградил» дочь долгим обещающим взглядом. А потом с силой, с громким стуком захлопнул тяжелую дверь. Но толстое металлическое полотно не стало преградой для Лионель. Она висела на стене, и одновременно была там рядом с двумя высокопоставленными аграфами. Ее глаза были закрыты, и в то же время всматривались в темень коридора, пытаясь разглядеть каждую морщинку на лице Советника. Который, как она уже поняла, теперь имел наивысшую власть над ее судьбой. А уши, нормальные человеческие уши, сквозь камень и металл, отчетливо слышали каждый вздох, каждое слово судьбоносного разговора. В отличие от старого слуги, который стоял рядом с дверью, и тоже тянул к ним свои длинные уши. Слышал ли он что-нибудь? Лию это совершенно не интересовало. Главное слышала она! Слышала каждый слог короткой беседы.
Советник! наедине голос Главы не был таким почтительным; он был скорее гневно-раздраженным.
Граф! поставил его на место одним словом гость, мне нет дела до твоих переживаний, лэр. Я заберу эту девочку живой и невредимой. Даже если для этого придется прервать линию одного из кланов Галантэ. Я уже сказал это Дело королевства. Для тебя, Глава, и для твоего клана этого недостаточно?
Но, лэр, Лионель отчетливо увидела, как отец за дверью скукожился, стал меньше, и, поклонившись много глубже, чем в первый раз, заявил жалобно и просительно, эта тварь убила моего сына. Убила, можно сказать, на моих глазах. Убила так, что даже медкапсула была бессильна. Может ты, Советник, или твои люди
Нет! жестко заявил гость, ни я, ни мои люди не в силах помочь тебе. Не находишь, что это странно и страшно?
Глава, помедлив мгновение, кивнул.
Вот поэтому я забираю ту, которую ты не признал своей дочерью.
Граф ощутимо дернулся. А Советник торжественно, громче, чем все предыдущие слова, отчеканил:
Но я обещаю тебе, граф ди Контэ, что эта тварь долго не проживет. Ее смерть будет не менее мучительной, чем та, что приготовил для нее ты. И, если это будет возможно, последний удар нанесет твоя рука.
Да будет так! еще торжественней заявил граф.
Так Лионель попала в руки Второго Советника королевства Галантэ, и его управления, о котором даже среди аграфов ходили самые жуткие слухи. Впрочем, за пределами королевства об этом управлении никто даже не подозревал.
3. Крейсер прорыва «Алмат». Где-то в Диком Космосе. Лия, бывшая Лионель ди Контэ, псион-недоучка
От каюты техника Арни Лота, чье тело остывало на роскошном ковре, до медицинской секции, которая одновременно была жильем для Лии, было всего несколько шагов. Так что резерв времени для действа, единственного, которому ее обучили в управлении Второго Советника королевства Галантэ, был внушительным; с тройным запасом. Она едва не споткнулась, вспомнив Советника, и тех аграфов, что окружали его. Ну, и какое-то время Лию, конечно. Вступление в новую жизнь было не менее кошмарным, чем та, что ожидала ее в «родном» доме. Впрочем, первые полдня после того, как ее привезли в закрытом флайере в закрытое же помещение, расположенное глубоко под землей, были вполне спокойными. Девушку покормили, заставили искупаться в настоящей душевой и одели в чистый белоснежный комбинезон. Впрочем, последний почти сразу же пришлось снять, потому что помощница Советника, приветливая (на первый взгляд) аграфка подвела ее к медицинской капсуле, и приказала раздеваться. Лия беспрекословно подчинилась, и застыла перед длинным пластиковым ложем, чья прозрачная крышка призывно открылась без всякой видимой и слышимой команды. О том, что аграфка, никак не представившаяся Лие, отдала команду при помощи нейросети, девушка не просто догадалась; она словно почувствовала, и даже увидела, как что-то едва различимое протянулось от головы помощницы к изголовью капсулы. Но об этом, как и обретенной способности видеть и слышать сквозь стены, девушка предпочла умолчать. Это не было исключительно умственным заключением, для этого Лионель была слишком слабо развита; точнее сказать, ее разум был практически не развит. Но инстинкт подсказал ей вести себя заторможено; улыбаться чуть испуганно и отстраненно, и, главное, не раскрываться никогда, и ни перед кем. Потому что вокруг одни враги, презиравшие ее, и желавшие ей только одного смерти. Получив от нее предварительно еще что-то, пока непонятное. И этот вывод подтвердился буквально в течение часа.