Я же карьеры не сделала (не очень-то и хотелось). Так и осталась врачом-неврологом, правда, высшей квалификации. Хотя могла бы стать и заведующей отделением, и даже главным врачом. Но проблема была в том, что руководить людьми я не умела от слова «совсем». Потолком моих способностей были распоряжения медсестрам и санитаркам, но они, надо сказать, меня никогда не подводили. И даже уважали: во-первых, за полное отсутствие гонора, а во-вторых, за профессионализм.
Муж не зря вечерами обсуждал со мной медицинские проблемы и рассказывал про случаи самых невероятных исцелений. Когда мне удалось в буквальном смысле слова поставить на ноги и вернуть к нормальной жизни замученную тяжелым артрозом еще молодую женщину, услышанное от мужа «молодец» было для меня ценнее всех благодарностей в приказе.
Так что можно сказать, мы жили медициной. И тут неожиданное увлечение Николая Павловича русской стариной. Причем не абы какой, а жизнью царя-загадки Ивана Грозного, исхитрившегося жениться то ли семь, то ли восемь раз, четырежды овдовевшего (два раза по собственному желанию), убившего собственного сына и наследника и скончавшегося при загадочных обстоятельствах.
Зачем тебе это? несказанно удивилась я первоначально. Других забот мало? Ты же высыпаться не успеваешь
Интересно, Майечка, услышала я в ответ. Как-то в самолете нашел забытую книгу, других дел не было, я и начал читать от скуки.
Ну и прочитал бы, продолжала недоумевать я. Зачем самому романы писать? Лавры Чехова покоя не дают?
Глупости! отмахнулся супруг. Понимаешь, я прочел, что Иван наш, прозванный за свою жестокость Васильевичем, довольно рано начал страдать от болей в суставах и спине. Говоря современным языком, у Ивана Грозного развились мощные солевые отложения на позвоночнике, особенно досаждавшие ему в последние шесть лет жизни.
Остеофиты? осведомилась я.
Они, родимые. Так что отравление ртутью или мышьяком было бы для Ивана Васильевича благодеянием.
Ну да, ограничение подвижности, острая боль при каждом движении Как говорится, врагу не пожелаешь, тем более при тогдашнем уровне развития медицины.
С этим я была полностью согласна. И возражать против нового хобби мужа не собиралась. Наоборот, во время дежурств сидела в Интернете, пытаясь выкопать оттуда что-нибудь особенное.
Редко, но случалось наткнуться на необычную статью о жизни и болезнях Ивана Грозного. Тогда я это распечатывала и с торжеством несла супругу, который компьютер недолюбливал и предпочитал читать тексты по старинке, с бумаги. И писал тоже от руки. Общение с техникой было моей специализацией.
Часы показывали два часа. Пора было совершать ночной обход. Вообще-то никто из дежурных врачей этого не делал: устраивались на диване в ординаторской и надеялись, что дежурство пройдет без происшествий. Но мне этот вариант не подходил: ночами многим больным становилось хуже, а звать медсестру большинство стеснялось. Да и все равно она позвала бы врача в данном случае меня. Лучше уж самой убедиться, что все в пределах нормы.
Тем более, что я сегодня дежурила одна: напарник отпросился по причине серьезной поломки машины. Зная, что его железный конь для него значит больше, чем все больные, я не стала возражать. Что ж, зайду еще и в мужское отделение, невелик труд.
У мужчин, как доложила мне дежурная медсестра, все было в порядке, жалоб не поступало. В женском отделении тоже, но мне послышались какие-то странные звуки в одной из палат.
Зоя, вы ничего не слышите? спросила я у медсестры.
Та сделала большие глаза.
Нет, Майя Михайловна. Вроде все тихо.
А давай-ка заглянем в седьмую палату. Кажется мне, там кому-то не очень хорошо.
В палате было темно и вроде бы тихо, но через минуту послышался слабый жалобный стон. По звуку я определила, что стонет немолодая пациентка на кровати у окна. Что там могло приключиться? При вечернем обходе она ни на что не жаловалась.
Зоя зажгла ночник возле кровати Алины Генриховны, бывшей балерины, а теперь пенсионерки и инвалида второй группы из-за травмы спины. Опасная это все-таки профессия балет, навидалась я тут ее жертв достаточно.
Что случилось, Алина Генриховна? шепотом спросила я. Боли?
Ох, доктор, так спину сводит, что завыть хочется, да совестно.
Совестно ей, видите ли. Давно бы послала за мной.