Главное, где и как он возьмёт богатства, кои сулит им? Войнами? Прав Катулл, говорящий о Цезаре, что давно он разносит Рим не подкопом, но камнемётами!
На холме Капитолий поднятый плебсом бронзовый Марий смотрит на Суллу тоже из бронзы, пачканной калом.
Цицерон брату Квинту
Только глупца успокоит вид Рима, днём благонравного, ночью подлого. Раб, что в полдень целует край твоей тоги, в полночь грозит тебе. Ночь рождает чудовище, Квинт, чудовище! Оно явит под солнцем лик свой внезапно. Верь, ждать недолго. Пусть сенат, укреплённый при Сулле, с виду незыблем, но с его древних стен валом сыплются камни от рёва люмпенов, в вожаках коих умный и обаятельный, как Вакх, Цезарь. Цезарь растёт а Лукулл ест на золоте, что доставил с Востока. Цезарь возносится а Помпей дремлет в Сирии средь льстецов и угодников. А в сенате лишь чванные бестолковые нобили.
Марк Катон вот надежда. Но он так молод! Красс ни за что не изменит собственной ростовщической пользе, он в плену денег. Как прилипало, виснет Красс на кумирах толп через подкуп, чтоб стать влиятельным. Катилина наглеет, шляется с бандами и стращает сограждан, требуя выбрать его на выборах. Говорю тебе: пусть чернь любит мои вдохновенные и отважные речи, но чтó любовь сия против крассовых денег, зла Катилины, спеси сената и тороватости душки-Цезаря? За кого мне держаться не понимаю. Очень стараюсь нравиться всем. Всем-всем! Проскочить бы мне в консулы, ну, а там образуется
Не пропасть бы мне только, брат мой, до времени, вот о чём я молю! Как думаешь?
В помещении, вокруг вертела с человечиной, заговорщики из патрициев воздымают мечи свои, из каких треть дрожит и клонится.
Катилина, могучий и седовласый:
С вами делил я всё, что имел: хлеб, деньги, честь и любовниц. Вместе растратили мы в пирах имущества. Этот дом, где мы с вами, дважды заложен. Нет у нас ничего, друзья, ведь мы вместе хотели того, что каждый, вот пример нашей верной искренней дружбы. Храбрые, сильные мы без крова и пищи, отпрыски древних кланов патрициев. Власть и золото захватило потомство жалких кастратов. Наш удел неудачи на выборах, приговоры в судах, униженность, нищета, бесправие. Но изменим рок! Да не будет впредь немочь роскошествовать в хороминах, переполненных благами, и рождать детей от прекраснейших женщин наша же воля с нашей отвагой чахнуть в безвестности! Всё захватит бесстрашие, наша ярая кровь, клянусь! Завоюем всё в битвах, как подобает храбрым патрициям! Я вверяюсь вам. Я ваш вождь. Торопитесь за мною, точно за богом! Помните, что одно моё имя ввергнет Рим в ужас. Я осквернил жриц Весты, я убил брата. Да и при Сулле меч мой и длани были в работе; я предал казни сто марианцев. Я муж божественный Смерть изменнику! Катилина кивает в сторону вертела. Он исчезнет в утробах бывших товарищей Начинайте! Кто поколеблется, будет тоже изжарен, и мы съедим его!
Заговорщики спешно жрут человечину.
К храму шествуют толпы, консулы, знать, сенаторы и священство с овцами для гаданий.
Тень в переулке:
В общем, руби их, как только Цезарь малость приспустит тогу с плеча
Вторая тень:
Консулов?.. Не могу Не буду Это ужасно! Я ухожу, всё
Третья тень, прыгнув и удушая вторую тень:
Нá, трус, изменник Будем отважны! Рим будет наш!
Четвёртая тень:
Вижу!.. Вон Катилина! Он подле стражников Он убьёт их?
Тень, с хриплым смехом:
Незачем! Стража свалится трупами, увидав сего изверга и безжалостный меч Что Цезарь? Что он так медлит?.. Он даст нам знак Уходят, чёрт!.. Где знак Цезаря?! Он слукавил опять, хлюст?! Это измена Боги! Проклятье Цезарь!!
Тень третья:
Да, всё пропало! Глянь, Катилина исчез Измена!!
Тени:
Проклятая участь!
И разбегаются.
Обнажённая Клодия на пиру в своём доме вскакивает и становится подле статуй Дианы и Афродиты. Гости на ложах приподымаются. Музыканты в углу прекращают песнь.
Хватит! просит Катулл.
Молчи, поэт. Что меня опекать? Я пьяная! Я надену венок и уйду в спальню с тем, кто скажет, чтó делает Клодию краше статуй из мрамора и зачем я желанней пары богинь.
Саллюстий, юный историк, цезарианец:
Я, я скажу, позволь!!
Прерывает Гортензий, тучный, манерный и молодящийся знаменитый оратор:
Видевшим многое, пылкий юноша, и судившим мир с высей власти больше пристали речи о дивном. Плюс я оратор, Риму известный Блеск твой, о Клавдия8, разреши называть тебя «Клавдия», о, дочь древнего рода! проистекает из ста источников. Например, план богов и усердство родителей, превосходство исконного римского склада, также влияние просвещённости. Я не кончу тем, что в тебе слились формы лучших жён древности, ибо то, в чём Елена Троянская превосходит Диану, ты обладаешь. Если коснуться качеств любовных, скрытых от взора, ибо и в схожих даже источниках вóды слаще в одном из них, то тебя наделяет сим с щедростью всеблагая Венера, что невозможно молвить о статуях, изготовленных скульптором, будь он сам Пракситéль. Прекрасного не сыскать ни в ком, кроме Клавдии, обладающей шармом целой вселенной!