Курсы находились в другом конце города, ехать тремя автобусами. Длились три месяца. И начинались тогда, когда Флегонту пора было ехать в Москву и встречаться с профессором по поводу будущей книги.
Пришлось снова звонить.
Зимин у аппарата. Могу помочь?
Конечно, можете. Помните, вы привезли компьютер и исчезли?
А, это вы, отец. Все работает?
Нет, видите ли
Как нет? У вас все правильно подключено.
Прошу вас, поучите меня. Я не умею. Я заплачу.
Там есть обучающие программы. Мы же вам поставили минималку, Мозиллу, Майкрософт Офис. Нажимайте «сеть», помощь и все. Эф один, ясно? Голос Зимина был бодр и звонок.
А если не смогу? голос Флегонта стих до ультразвука.
Тогда попросите старого приятеля показать азы. Сейчас везде компьютеры.
Благодарю, прошелестел бедный стоматолог.
Откуда разбойник Зимин знал, что у Флегонта есть старый приятель?
Приятель, главврач поликлиники, существовал реально, но он был занят и расстроен. У него что-то нехорошее творилось в административном секторе, где сидели экономисты, программисты и юристы. Кто-то там накалял атмосферу по-хитрому, коллектив рушился, служащие увольнялись каждые три месяца. Наверно, бухгалтерша. Как окончила второй институт, так пошло. Что ей надо? Врачи меньше ее получают рассуждал главврач, хрустя белым халатом.
Тебе что, Флегонт? На прием провести?
Программиста не выделишь? Я компьютер купил. Пусть бы лучше домой пришел.
А Ладно. Тут у нас хороший практикант есть, сын одной пациентки.
Флегонт тактично поставил на подоконник коробочку с коньяком и, затаенно улыбаясь, исчез.
Мальчик пришел в тот же вечер. Дорогие очки и снежинки на длинных, по плечи, волосах выдавали в нем человека повышенных запросов.
Он сбросил на пол светлую кожаную куртку и по ковру пошел в белоснежных носках, хотя сам был весь в черном. Он шевельнул плечами и обнял процессор и дисплей сразу. Кнопки он тоже нажал практически все сразу, так что Флегонт задрожал от ревности и тревоги. Какое-то магическое слово повторял этот знаток компьютеров
Олдмен, ты что умеешь?
В том-то и дело, что ничего. Мне бы хоть включать, выключать
За кого держишь, олдмэн? Я могу и программщину сменить.
Зачем? Вы только покажите, что нажимать.
Олдмен! Нажимать не надо. Ты лишь касайся слегка, будто обжигаешься, ес? Посадишь клавиатуру. Это тебе не коробка скоростей.
Хорошо, хорошо, я тихо.
Смотри, олдмен: так, так и так. Записывай, что на декстопе: с этой стороны текстовые дела, ворд, паблишер, с этой изображения фотошоп, просмотровики. Тут интернет. Подсоединил?
Не знаю.
Компьютер захлопал глазами, запестрил картинками.
Ну, молодой человек. Вы потише.
Все повторилось с той же быстротой. Замелькали какие-то пластинки.
Молодой человек совал их в щелку, и по экрану побежали гоночные машины, загремели выстрелы, закричали убитые солдаты. У Флегонта даже сердце стало заболевать. Он не любил войну.
Это зачем, простите?
Как зачем, олдмен? В игрушки играть. Расслабляться.
Ну, хорошо. Но мне нужны тексты, я литератор, поймите.
О-кей, олдмен. Вот тебе ворд, блокнот, паблишер, пейнбраш
Прошел час, а дело не ладилось. До этого было все быстро, хлестко, а здесь явно началось типичное не то.
Ах, нет, альдус не полезет. Памяти мало.
Но, что же делать? Я буду книгу писать, поймите, она будет толстая, страниц триста
О-кей, олдмен. Я тебе поставлю другие окна.
Пальцы мальчиковы бегали и летали над клавиатурой, как у пианиста Рихтера. Мальчик смеялся и разговаривал с компьютером на «ты», усмехался и спорил, обзывая его «керосинкой». Компьютер сердился в ответ и выставлял жуткие таблички красного цвета, обозначая беду. Флегонт не понимал слова «эррор», но, по аналогии со словом «аборт», догадывался. Наконец все замерло. Мальчик задумался.
Экскьюзми, олдмен, система подавилась. Придется делать перезапуск Так оно работает. А то купи памяти побольше. Просидел у тебя
Флегонт заплатил деньги и лег на тахту, укрывшись пледом с головой. Какая там литература?! Он удалялся от литературы куда-то в космос. О чем думал его однокашник, он же главврач? Ему ведь сказано было научить, а он прислал какого-то шоумена олдмен, ес Он взял валидол в рот и стал сдерживать слезы. Не плакал пять лет, и здравствуйте Олдмен! Старик! Неужели, правда дьяволово наущение?