Раскручивать это дело, теперь предстоит Иван Васильевич тебе! Я не думаю, что кто ни будь из столичных гостей, задержится здесь надолго. Уж больно наш район не изобилует увеселительными заведениями. Да и взять здесь кроме молока да картофеля им нечего. Я не думаю, что москвичам в кайф по нашему району шаркаться, сказал капитан Петроченко.
Ну, Михалыч, ты голова! Может, после работы в кулинарию зайдем?! Может, по соточке опрокинем, за твой интеллектуальный и внеземной разум? сказал Селезнев, так же допивая пиво. Что то мне как то тоскливо на душе.
Эх, ты Ваня! Я мзду не беру! Мне за державу обидно! Нет, мне бутылочки пива на сегодня хватит, а водку пить надо в выходной и под хорошую закуску. Будет, что новое, то я обязательно тебе расскажу. Тогда милости просим с бутылочкой снова к нам, сказал эксперт, посасывая хвостик сушеного леща.
Дурак ты Михалыч! Я к тебе с душой, как к своему парню, а ты все думаешь, против тебя интриги плетут. На твое место метят! Да я Михалыч, тебя по дружбе хотел угостить! Ты меня можно сказать на месяц вперед в этом деле продвинул. Должен же я тебя отблагодарить.
Ты Васильевич, не суетись. Еще будет повод нам встретиться за чашкой чая. А теперь пора. Все давай шевели караваями, сказал Петроченков и проводил Ивана из кабинета. Иван постоял в коридоре в раздумьях и на волне впечатлений двинулся мимо дежурного, так и не сообщив о месте убытия. «Кому надо, тот на мобилу звякнет», подумал он, и выскочил из отдела чувствуя, что нужно добавить голове лишний градус.
Люська вновь, увидев Селезнева в кулинарии, расплылась в улыбке, желая продолжить начатый легкий флирт.
Что решили Иван Васильевич, решил догнаться для куражу?
Не терзай мне душу. Налей мне грамм сто пятьдесят «рябины на коньяке» и закусить на твой выбор. Мне сейчас нужно чуть чуть чтобы заставить себя совершить трудовой подвиг, сказал Селезнев.
После того, что он узнал от Петроченкова, все мысли его были с покойным Александром Афанасьевым. Иван старался в своей голове проиграть версию с «Тигром» и вроде бы эта версия была по его мнению, правильной, но не единственной. Раскрыв дело, как ему сейчас казалось, он открывал себе путь не только к майорским погонам, и счастливой и обеспеченной пенсии, но и к торжеству справедливости перед памятью покойного майора. Внутри него прямо затрепыхалось сердечко от предчувствия удачи. Сейчас только сто грамм алкоголя могли успокоить его нервный зуд и придать его телу работоспособность.
Люська повинуясь пожеланию клиента, налила в пластиковый стакан «рябины на коньяке» и вытащив из микроволновки беляш, подала это Селезневу прямо к столику.
У тебя что Васильевич, неприятности какие? спросила она стараясь влезть в душу и поселиться там на долгое время.
С чего это ты взяла? спросил Иван, улыбаясь, и взяв стакан, одним махом заглотил его содержимое.
Да на вас Иван Васильевич, лица нет! Еще с утра вы был малость краше, а сейчас будто жабу земляную проглотили. Что начальство вас гнобит, или может в личной жизни какие катаклизмы? спросила Людмила заигрывающе, улыбаясь.
Иван, отломив пальцами кусочек беляша, закусил и, уставившись на выступающий сквозь декольте бюст, сказал:
Ты Людмила, баба хорошая. Вон и формы при тебе приятные глазу. Вот только не понимаешь, что работа в полиции это тебе не хухры мухры! Это ого го ответственность!
Ого го говоришь? А убийцу Афанасьева найдете или дело в архив отправите?
Он мне Люда, другом был. Я с ним иногда по лесам и болотам ездил. То что делал Александр Петрович достойно уважения. Я буду не я, если я не найду эту суку! сказал Иван, и крепко сжал в руке пластиковый стакан, который захрустел и смялся.
Люська, растроганная воспоминаниями, вытащила из кармана платок и вытерла накатившую на глаза слезу.
Я вам Иван Васильевич верю. Вы обязательно найдете убийцу. Найдите его! Яведь хорошо знала Петровича. Он же какой мужик хороший был! За всю жизнь мухи не обидел, сказала Люська, и вновь достав платок, вытерла им повлажневший нос.
На днях москвичи к нам пожалуют. Век бы их не видеть. Будь наготове. Леонтьевне скажи, чтобы дежурные порции стояли в холодильнике. Да и сама нафуфырься может, жених какой залетный приедет. Смотришь влюбится в такую красоту.
Люська обнадёжив душу теплым словом Селезнева, улыбнулась. Она аккуратно сложила носовой платочек и спрятав в рукав, спросила: