19 апреля 1982
«Армения, страна-печаль»
Армения, страна-печаль.
За что судьба тебя карает?
Мечом рассечена сплеча
давным-давно. А все живая.
Одаривая землю светом,
по миру разлетелась стая
птенцов твоих. Тебе неведом
покой. Идешь навстречу бедам
по лезвиям камней, босая
1984
«А когда уезжать собрались»
А когда уезжать собрались
провожанья, прощанья, прощенья,
сборы, споры в квартирах пустых
Кому в путь, кому снова под дых,
А кому ожидание виз,
получили уже разрешенье.
Вы когда?
Мы в четверг.
Нам отказ.
Срок истек, подадим еще раз.
Чей-то родственник щелкал и щелкал
объектива внимательной щелкой.
Лиц еврейских и русских смешенье.
Фото тем, кто уже собрались,
у кого ожидание виз,
кто уже получил разрешенье.
А оттуда неясные вести.
Эти едут, те ждут, те на месте.
Кто здесь мать? Кто сестра? Кто стукач?
Эта плачет. Плачь, милая, плачь.
Сын мой был в долгосрочном отказе, я знал.
Но тогда кто кого я его провожал.
А фотограф все щелкал и щелкал
объектива внимательной щелкой.
Тогда я увидел молодую женщину. Она ни о ком не плакала. Она была красивая, красивая, красивая! Я спросил ее: «Вы уезжаете?» Эта женщина не уезжала. Я не знаю, кого провожала. Я крикнул фотографу: «Снимите эту женщину! Увеличьте ее портрет и повесьте на стену дома, на улице, с надписью: Эта женщина не уезжает!», Впоследствии я узнал, что она живет в Париже.
1976
«Меня ошибочно любили»
Меня ошибочно любили
Златые женщины твои.
Меня случайно не убили
враги твои враги мои.
Долдонили, меня позоря,
твои начальственные лбы,
что выносить не надо сора,
пойми, мол, из чужой избы.
Друзей безмолвно провожаю
и осуждать их не берусь.
Страна моя, изба чужая,
а я с тобою остаюсь.
Твоих успехов череда
не для меня, не для меня.
А для меня твоя война,
а для меня твоя беда.
1976
«А легко ль переносить»
А легко ль переносить,
сдерживать себя, крепиться,
постепенно научиться
в непроглядном рабстве жить?
И навеки кротким стать,
чтоб не выйти из терпенья,
угасая постепенно,
и смиряться и прощать?
Мол, дотерпим до зимы
Проползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?
А потом до той зимы
А случится, и до лета,
ну, случится, до тюрьмы
(где-то в смысле шутки это).
И не то перетерпели!
Ведь не мы одни. Теперь
терпят все и те и эти,
но доколе так терпеть и
сколько можно так терпеть!
Мол, дотерпим до зимы
Проползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?..
1973
«Недобросовестность, ты выживешь»
Недобросовестность, ты выживешь,
владея средствами простыми:
так осторожна перед высшими
небрежна перед остальными,
так невнимательно рассеянна,
ты выше всех земных сует.
Ты, бесшабашная, весенняя,
как бы талант и как бы свет
Нестойкий, ненадежный мир
невыполненных обещаний,
пивных, запущенных квартир,
потерь, обид, судов, прощаний.
Недобросовестность в молчании
свершает беззаботный пир.
Глаза провинциала
Гордый город Москва.
Там начальство в велюровых шляпах.
Там талант на таланте,
и тоже причастны к верхам.
Там вручают награды,
свершают торжественный шабаш.
На угрюмых столах
там безумных бумаг ворохá.
Там клыки как штыки
и любовны лихие улыбки.
Там по пропуску, скромно
в обширный глухой кабинет.
Там подловят тебя
на твоей нестоличной ошибке.
И готов. И позор.
И на двор. И обратный билет.
Там автобусы
иногородних везут за добычей,
от щедрот неизведанных
в ЦУМе иль в ГУМе вкусить.
Гордый город Москва.
Вознеслась в магазинном величье
и на алчную родину
пристальным глазом косит.
1985
«Время, ты незапятнано»
Время, ты незапятнано.
Поглощенные Летою,
оживают распятые,
исчезают воспетые.
Колокольные звоны
память прочили вечную
вспоминаем казненных.
забываем увенчанных.