Артур улыбнулся, увидев младшего научного сотрудника Однонёбова. Кто мог придумать такую фамилию? Как будто у человека может быть два нёба. Он выпьет вещество бессмертия без раздумий. Только предложи. Оригинал. Доказывает, что главное в жизни быть убежденным, и он обязательно полетит, спрыгнув с крыши, лишь бы соответствовали задуманному его решимость и воля. Шесть раз ломал ноги, но ведь пролетел несколько метров, и это видели сотрудники НИИ. Однонёбов будет скоро защищать сразу докторскую диссертацию. Более ценного научного открытия в НИИ не было с советских времен.
Артур задумался, а если передерутся сотрудники. Каждому захочется первому употребить вещество, дающее возможность вести научную деятельность бесконечно. Он решил рассказать о находке домашним. Как обрадуется теща Анна Даниловна, с детства мечтавшая попасть в пещеру Али-Бабы и его разбойников. А жене Лине, по паспорту Былине, которая полностью соответствует своему имени, вещество даст возможность дописать монографию о духовном родстве Ильи Муромца и Соловья Разбойника. Не будет молиться в стороне и брат тещи иеромонах Никодим, его мечта стать вторым бессмертным человеком после Иисуса Христа. А если узнает о веществе лежащий на смертном одре дед Данила пойдет в штыки. Дед фронтовик, еще не оправился от контузии. Скорее всего, уступят ему очередь близкие, ибо их общая зарплата меньше, чем у него пенсия. Несомненно, деду надо дать эликсир бессмертия, вечной будет кормушка. О детях можно подумать. Пусть чавкают себе на здоровье, милые поросята. Вдруг, Артура обдало жаром, да так, что пот закапал с копчика. У него же под веками линзы, их вставили на днях всем в НИИ, чтобы видели микроорганизмы без бинокля и подняли производительность труда, иначе грозились закрыть научное учреждение. Рацпредложение подал сам генеральный директор Безлобов. Вот тебе, дедушка, и живительный глоток!
На излучине
Степь за Волгой в засушливый год, как лысина старца. Не видно ни животных, ни птиц. Если только колючка пронесется мимо, как оторванное колесо болида. Кажется, сам ветер катит на ней, вытаращив глаза из-под лохматых выгоревших бровей.
Артур шел к Узеню, где рос вяз, ствол которого словно завязали узлом, что придавало дереву, да и всему здешнему прибрежью, былинной таинственности.
Артур был убежден: это вяз ему нашептывает слова стихов, только успевай записывать. А отойдет за излучину речки, и все: хоть карандаши ломай, ничего не получается. Иногда лезли в голову сумасшедшие мысли, а не переломилось ли здесь пространство? Да и одноногий Кузьмич не раз видел на переломе Узеня неопознанные летающие объекты. Он на каланче сторожит, и является главным средством информации в Баклушах.
Артур сел под деревом, прислонился спиной к шершавому стволу, достал блокнот. И сразу шепот: «и странной близостью закованный, смотрю за темную вуаль, и вижу берег очарованный и очарованную даль». Странные слова. Он невольно посмотрел вверх и обомлел: с книжкою в руке на толстом суку сидела девушка:
Сегодня хотела тебе стихи Блока почитать, но передумала, снова примешь за свои и опубликуешь в районке, как сонеты Шекспира. И ведь никто не догадался.
Вы кто, барышня? вымолвил Артур. Значит я не поэт, и вы не муза, а просто суфлер, извините.
Ты не узнал меня, Артур? Мы вместе в детсад ходили. Я внучка Кузьмича, Вера Ковылева.
Когда вы уезжали из деревни, я плакал. Вот и стихи тебе посвящал, но оказалось, они не мои.
Ты плакал? переспросила Вера.
Да, плакал, и печаль никогда не покидала меня.
Это, Артур, потому, что ты остался жить в степи, вот у этого вяза, без новых впечатлений.
Я подумал, у меня проснулся талант, что именно здесь, у вяза, пришло ко мне вдохновение. Фарс в том, что пошутила над всем этим моя первая любовь.
Спасибо, Артур, я польщена, но сам посуди, другие времена, другие нравы. У меня усадьба у моря, двое детей
Уже двое?
Так, двадцать лет пробежало.
А стихи ты любишь, или захотелось меня разыграть?
Я прагматичная, но хорошие стихи люблю, сама пописываю.
Артур провел рукой по стволу вяза:
Не у каждого в любви вот такой узел, чтобы прочно, навеки, не всем это дано, Вера, так что не печалься, тем более другие времена, другие нравы.
Калека твой вяз, а не источник вдохновения. Хотя, если ты видишь в разбухшем рубце крепкий узел, не все потеряно, и ты сможешь найти свою музу. Дерзай, Артур, она слезла с дерева и, сняв туфли, высокая, красивая, пошла по колено в прибрежном ковыле к деревне.