из пламени плазмы такими, как были когда-то.
Так верить заманчиво в этот далёкий повтор,
в рожденье из пекла сверхновых, из ядерной топки,
в бессмертье Земли, её рек, водопадов и гор
и в нашу вторичность, что нам обеспечат потомки.
Мы будем другими. Мы будем умнее в сто крат.
Мы штурмом возьмем запредельно-секретные зоны.
Но память Наверное, гены её сохранят
так помнят о рыбах и птицах людей эмбрионы.
Но кажется мне, что иллюзия этот прогноз.
Стреляет ружье, что на вешалке пыль собирало.
На кнопку нажал и эпоха летит под откос,
как поезд, который корёжит заряд аммонала.
* * *
Это ночь летит над тобой,
звезды дымом опеленав.
Это ветер пахнул травой,
что, как рысий глаз, зелена.
Слушай птичью робкую трель.
Листья первым дождем омыв,
вновь неистовствует апрель,
как в большом бурдюке кумыс.
Будут ветки хлестать лицо,
ветер встретишь в пути своём
самым быстрым из жеребцов
не догнать его нипочём.
Лишь одна голубая стынь,
лишь простор неземных высот
Ароматнее спелых дынь
будет ветер полынный тот.
Слова единственные, те
* * *
В нашей жизни много спорного,
не понять порой всего,
не достиг я, видно, полного
пониманья твоего.
Стало тошно впору вешаться,
я до крайности был зол
и ушёл в тайгу медвежиться
и берложиться ушёл.
На поляне спела ягода,
был цветенья карнавал
Вместе с сойкой, птичьей ябедой,
я и вправду горевал.
Там, у счастья за обочиной,
где мы с ней совсем одни,
вспоминал я озабоченно
все потерянные дни.
Забывал, что ты попутчица,
что сошла на вираже
Забывал, да не получится,
не получится уже.
* * *
Было ли это? Похоже, было:
это случается лишь весной,
и девочка, что не меня любила,
сидела в беседке рядом со мной.
Она смотрела с такой досадой:
никто такого совсем не ждал!
Только вот голос ночного сада
в чем-то обратном нас убеждал.
Впрочем, признаюсь: на самом деле
в этом весеннем саду вдвоём
просто на звезды мы вместе глядели,
просто думали о своём.
Просто дурманяще пахла вишня,
я отвечал, как всегда, невпопад.
Просто всё это нечаянно вышло
вряд ли тут кто-нибудь виноват.
Надо ль винить те глаза, что шире
неба и синие, как финифть?
Можно ли эти глаза большие
в чём-то когда-нибудь обвинить?
* * *
Бурлит вокруг людской поток
режим обычный выходных
Все объяснения потом,
нам совершенно не до них.
Зачем гадать, что впереди?
От мыслей пухнет голова.
Сегодня, видно, не найти
ненарушимые слова.
Прости меня, что я бегу
и ты, пожалуйста, не мсти
за то, что больше не могу
меня с покоем совместить.
И вот обшарпанный вокзал,
и вот на полке мой рюкзак
Я, что не сказано, сказал,
ты это видела в глазах.
Разгонит ветер чесучу
туч над щербатою горой,
и то, о чём я промолчу,
осенней вспомнится порой.
Когда придавит нас мешком
мечта несбывшегося сна,
когда покажется смешной
воздушных замков крутизна.
Пусть это будет дань мечте,
шепни в ушедшие года
слова единственные, те,
что не услышать никогда.
* * *
Треугольник. Как в дешёвой драме.
Я в ней просто некий аноним.
Тот, другой, спешит к тебе с цветами,
ну а ты спешишь расстаться с ним.
Но пойми: он вовсе не обманщик.
Без тебя не проживет и дня.
Отчего не выбрала ты раньше?
Отчего ты выбрала меня?
Тот, другой Он выглядит неплохо
до него мне словно до луны:
точно пень, я обрастаю мохом
с северной холодной стороны.
Не считай, что это чьи-то козни
будущее скрыто пеленой.
С каждым днем я становлюсь несносней,
как старик, капризный и больной.
Будет без меня совсем вольготно,
увезет тебя к нему трамвай
Ты его не знаешь подноготной,
лучше никогда не узнавай.
* * *
Вот скажи теперь: на шута,
в то мгновенье, когда не ждешь,
мне слова твои нашептал
шифровальщик-дождь?
И проник сюда без помех,
я его совсем не искал