Никому не базлать, не дымить, копытами не шлёпать, вообще, дышать через раз. Зырим внимательно по сторонам: нам нужен пустой дом, и чтобы, дым из трубы не валил.
Поздняя осень лучшее время для грабежа дач: урожай, заботливо выращенный, уже собран и какая-то его часть складирована в погреба; уставшие мичуринцы, простоявшие всё лето луковкой кверху, начали потихоньку перебираться в город, поскольку с каждым днём становилось всё прохладнее, топить постоянно печь, дорогое удовольствие; дрова многим не по карману.
В этот раз малолетние мародёры надумали бомбить дачный посёлок Трубачево, расположенный недалеко от Томска на берегу большого живописного озера. Заядлых огородников, в основном пенсионеров, проживающих здесь с весны, почти не осталось, охраны вообще никакой, сигнализация тем более отсутствует. Короче говоря, идеальное место для налёта; а если вдруг обнаружится какая-нибудь древняя, бдительная бабулька, то её можно элементарно запугать или вообще заткнуть рот навсегда; нежелательные свидетели никому не нужны. Вот так, за мешок картошки, можно оказаться здорово искалеченным, а то и лишиться жизни. Все тонкости дачной обстановки бродяги давно изучили, поэтому каждая осень, начало боевых действий. Как мухи на говно, на мичуринские участки слетались продуманные бомжи, вездесущие беспризорники, городская шпана, голытьба из близлежащих деревень, да и добродушный сосед по даче не прочь поживиться на халяву. Мародёры нагло и беспардонно, как саранча, опустошали дачные участки. А кто им мог помешать? Правильно, никто! В ночное теперь отправлялись бабки с фонариками и дедки с палками
Единственным оружием мичуринцев оставался, как ни странно, сотовый телефон или толстый дрын. Однако, к сведению наивных огородников: за время от звонка в полицию до прибытия доблестных стражей правопорядка можно запросто удрать в соседнюю область. Дачники уповали лишь на русский авось, надеясь на то, что уж их-то домик в деревне точно не разбомбят, а то и вообще не спалят; тем не менее, каждую весну обнаруживали свои разбомбленные, осквернённые, засранные дома
Все, кому не лень, а особенно маленькие гадёныши, чувствуя свою безнаказанность, тащили из домов абсолютно всё: садовый инвентарь, бензопилы, триммеры и газонокосилки, бытовую технику, одежду, варенья, соленья, овощи из подпола, оставляя после себя разорённые дачи и полный срач. То, что можно продать, впаривалось за бесценок ушлым барыгам, вырученное бабло уходило на ширево и разбавленный спирт, аптечные суррогаты и нехитрую жрачку. Напрасно некоторым сердобольным гражданам кажется, что беспризорники это несчастные дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, обиженные Богом, мечтающие только об одном, нажраться от пуза. В действительности они оказывались злобными, безжалостными, хитрыми волчатами, видевшим абсолютно во всех людях только источник наживы и удовлетворения своих звериных потребностей. Если ради дозы необходимо кого-то лишить жизни или жестоко избить, то это делалось не задумываясь, с лёгкостью, поскольку беспризорники искренне считали, что им все должны, весь мир однозначно виноват в том, что они оказались на дне. На самом деле большинство малолетних бомжей вовсе не хотело вылезать из этой вонючей ямы
Один из бродяг показал пальцем на ухоженный зелёный двухэтажный дом:
Гля, пацанва, теремок. Вроде ни души.
Кащей, не ёрзай. Быстро обнюхай хату.
Сапог, я те отвечаю, никого нах нету!
Прошлый раз ты тоже божился, а дед нас чуть на вилы не поднял. Мы покамись тут затыримся, а ты давай пошныряй. Главное не бзди
Кодла затаилась под забором в зарослях кустарника, а Кащей выдвинулся на разведку. Пока всё рисовалось в цвет: домишко аккуратный, добротный, а стало быть, упакованный, и там внутрях полно добра
Зима, метнись по дороге, погляди соседние избы; нам подлянки ни к чему
Сапог, зырь, дымов нема, значит, кагычо, голяк.
Чо, ты, Зима каждый раз в пузырёк лезешь?
А я, кагычо, в натуре, дело базарю.
Дуй, только скрытно
К этому времени белая завеса тумана почти рассеялась, показались соседние дома; данная территория посёлка выглядела вымершей. Кукушка в кедраче, очевидно, уже отдохнула, перекурила и принялась с новой силой вести отчёт чьих-то лет. Ветер сменил направление, и чуткий пёс теперь уже не мог уловить вонь, исходящую от бродяг. Из разведки, наконец, вернулся радостный Кащей: