Лису в госпитале делают операцию и под наркозом ему снится кошмар.
В нем также заинтересован полковник Радзинский, который не дал ему умереть и теперь сам становится его куратором.
Лис хотел очнуться, но не мог. Было ощущение, что он в плотном грозовом облаке, которое давит на каждый сантиметр тела. Несколько раз пытался открыть глаза и понял, что не может удержать их в открытом состоянии. Тогда, приоткрыв один глаз, он спросил
Где я?
Народ вокруг него зашевелился.
В военно-морском госпитале.
Ты вообще чего-нибудь соображаешь?
Нет сказал Лис и попытался заснуть.
Пить!
Тут же во рту оказалась трубочка, торчащая из железной банки. Он пару раз глотнул, заболело горло, но в голове начало светлеть.
Он посмотрел на свои руки. Исколотые и порванные вены.
Поднял одеяло и посмотрел вниз. От колен и до края рубашки ноги изнутри были черно-фиолетовые, с желтым оттенком.
Он обвел всех мутным взглядом
Ребенок где?
Мужчины переглянулись между собой
От наркоза еще не отошел или крыша отъехала.
Тебе чего-нибудь снилось? первым нашелся полковник.
Да человеческая многоножка-3 с моим участием.
Он закрыл глаза. Пытался вспомнить сон, но он уже ускользал.
Квен тихо позвал он и, увидев рядом знакомую морду, спросил у тебя мои подростковые фото есть?
Тебя прям сейчас надо?
Ага кивнул головой Лис.
Ладно, поищу в сети. Через некоторое время фото откопались. Вот ему 12, лохматый, как всегда, со скейтбордом. Это позднее, на АТВ. Так это у тетки за компом, 14 Хэллоуин Конан-варвар, новый год, где он чинит паровоз. А потом все.
Из Вашингтона они пригоняют новенький самолет. Новый год дед решает отметить по-тайсоновски с размахом и скупает магазин подарков и спиртного. Заодно во дворе появляется большая елка. Хорошо напившись, друзья вспоминают, как в детстве Лис с балкона третьего этажа прыгнул на новогоднюю елку с игрушками, весь изрезался, неделю не мог ходить, но был довольный собой. Потом как знание эльфийского языка спасает психиатрическую клинику от очередного нашествия клиентов. И вершина пакости купание в бассейне у Киану Ривза. После чего, в отсутствии внука, дед решает построить такой бассейн у себя на ферме, а землей нарастить горку под катание на лыжах или АТВ.
Полковник долго уламывал Амариллиса прокатиться на снегокате, пока тот не согласился. Только чудом оба не оказались в сугробе. Новый год был еще круче с фейерверком, шампанским, даже стрельбой из боевого оружия. Была дискотека, на которую пускали всех, кто заедет. Там же кормили и поили. Потом уже пьяные Лис и полковник решали куда девать расходы, которые зашкаливали.
А давай скажем, учения были 2-х недельные, нам еще и на бензин для вертолетов перепадет придумал Лис. Потом они просто сидели в сугробе и смеялись. Уже под утро каждый расползался по своей хижине.
Ученья, значит смотря на охуенную смету, констатировал начальник.
Да и еще лыжи пришлось брать, вдруг война с русскими, а у нас никто на лыжах ходить не умеет скорчил озабоченную морду Амариллис.
Пронесло сказал полковник. Теперь неплохо бы и выпить.
Точно.
Следующий новый год был круче предыдущего, а потом случился подземный взрыв что-то произошло в лаборатории. Вызванные эксперты выяснили, что никто в этом не виноват, просто в одном баллоне шов разошелся. Так бывает. Лис закатывает скандал совместно с истерикой, но сделать уже ничего нельзя. Все друзья остались там.
Спецназовцы приводят в его дом двух оставшихся в живых детей, и они с дедом принимают их.
На, возьми на всякий случай, протянул он пистолет, стреляющий ампулами. А то ты спьяну кого хочешь пристрелишь.
Дальше было все скомкано, сумбурно и наполовину в бреду, половину Лис вообще не помнил.
Он вышел из центра, шел домой, увидел двоих детей, которые у них ночевали, окликнул
Куда это вы?
Они развернулись, и он почувствовал укол в челюсти около уха, машинально выстрелил несколько раз из того, что дал полковник. Потом он лежит на снегу, изо рта течет пена. Кто-то орет Виктор. Подбегает к нему здоровенный мужик, который всаживает шприц прямо в сердце. Потом его куда-то тащат. Чей-то крик не ходите туда там месиво. Очнулся он ночью в чужом доме, в чужой постели, из 2-х рук торчат трубки. Челюсть, кажется, опухла говорить было тяжело, как будто рот забит чем-то.