ЮЛЬКА
Юлька, Юлька, дева-красотулька,
Почему же я тебе не люб?
Может, совершим с тобой прогулку
И тогда поймешь, что я не «дуб».
Я тебе напомню, как Есенин
Персиянке пел свои стихи,
Как ее склонял в саду весеннем
Постигать любовные грехи.
Расскажу о том, как Маяковский
Лилю Брик смертельно обожал
И, не выдержав тоски чертовской,
На курок для выстрела нажал.
О Володе и Марине Влади
Без меня ты знаешь хорошо,
Как загнулся он любови ради,
Выпитый мирскою томошой.
Было много байронов и гёте,
Пушкиных, гомеров, окуджав,
Кто страдал в своем духовном гнёте
И в чаду рифмованных держав.
Вот теперь и я к святой когорте
Подбираюсь робко, не спеша,
И в моей взволнованной аорте
Еле дышит скромная душа.
Завершая краткую прогулку,
Я шепну одним движеньем губ:
Чтобы жил я в этом мире, Юлька,
Должен быть тебе мой образ люб.
ЖЕЛЕЗНАЯ ВЫДЕРЖКА
У постели твоей итальянской
Я стою не хмельной, не нагой
И безумствую дурью шаманской
Над твоей обнаженной ногой.
Ты уснула сегодня под утро
От усталости, не от меня,
Лишь сказав, что моя «Камасутра»
Это полная чушь и брехня.
Даже в томной агонии тела
Ты умеешь любить от души,
Будто в пойме земного предела
На ветру шебуршат камыши.
Ты красиво, блаженно и нежно
Обнажила бедро невзначай,
Но держусь я умно и прилежно,
Не бросаясь на твой молочай.
Мне хотелось рукой осторожной
Провести по твоей белизне,
Но не стал я сдаваться порожней,
Безответной и жалкой возне.
Вот и плечи твои приоткрылись
Из-под сонных и длинных волос,
Только пальцы в подушку зарылись,
А за ними частично и нос.
Ты медлительно перевернулась
И твой «мячик» дыханье мне сбил.
А когда ты во сне улыбнулась,
Я сильнее тебя возлюбил.
Сколько сил я потратил на битву
С вожделением в эти часы!
Я шептал непрерывно молитву,
Удержав от паденья трусы.
Как ужасно манит искушенье!
Но тебя я так нежно люблю,
Что не буду вершить прегрешенье:
Спи, любимая, я потерплю.
И ЭТО ТОЖЕ ЛЮБОВЬ
А если я тебя не поцелую,
Когда ты согласишься на любовь,
Ты мне споешь осанну-аллилуйю
Или из носа выпустишь всю кровь?
Не знаю я, и ты не знаешь тоже,
Какая боль привидится во сне,
Когда окажемся на брачном ложе
Вдвоем на удивление стране.
Но, может быть, нам стоит попытаться,
Длиннющие отвергнув словеса,
Поведать всем доходчиво и вкратце,
Что нас роднят сердца, не телеса.
Конечно, ты к такому не готова
И вряд ли пожелаешь обменять
На миску щей ляган крутого плова
И на топчан роскошную кровать.
Да и характер у тебя не сладкий:
Чуть что и все: спасайся, визави!
Я на любовь не очень-то и падкий,
Когда проблемы светят от любви.
Но все равно ты мне ужасно люба,
И потому согласен я терпеть,
Когда твои порхающие губы
На мне заменит хлещущая плеть.
Пусть я судьбой не так уж и балуем,
Но ты меня отметь своей звездой
И награди сердечным поцелуем,
И укроти волос твоих уздой.
ПАНИКА
Мне хочется сегодня умереть:
Вы не пришли на первое свиданье.
Не заслужил я муки ожиданья,
Не заслужил и от обмана смерть.
Я Вами был нежданно очарован,
Когда явились Вы моей мечтой.
С тех пор, сраженный Вашей красотой,
Я без цепей любовью к Вам прикован.
Я думаю о Вас и не могу понять,
Вы наказание мое или награда,
Вы сад в раю или пустыня ада,
Вы боль души иль сердца благодать.
Вы не пришли, хотя и обещали,
А я стою и мну в руках букет,
А Вас нигде, в помине даже, нет!
Ужели Вы на память обнищали?
Вы говорили, что придете в семь,
А на часах на две минуты больше!
Не вынесу я мук подобных дольше!
Вам чуждо сострадание совсем.
Все, смерть моя близка. Но Боже славный!
Вы все-таки пришли. Не опоздав?
А ну-ка сверим да, я был не прав:
Мои часы немного неисправны.
НЕИЗБЕЖНОЕ
Я вышел, друзья, из-под ига любви,
Теперь я свободен от мук и страданий,
От грустных ночей и пустых ожиданий,
От боли в душе и безумства в крови.
Как долго терзал я себя рифмоплетством,
Как едко смеялись враги надо мной!
Опале подвергнут я был тишиной
И был уничтожен духовным сиротством.
Во что превратился я, страстью дыша,
Я голоден в холоде города хлеба,
Я пасмурный пасынок пазанок неба,
В котомке ветра, в кошельке ни шиша.
Но «Баста!» сказал я себе и уехал
На Северный полюс в мороз и пургу,
Где белый медведь о любви ни гугу,
Где светлые ночи одна лишь утеха.
Но здесь, на краю и судьбы, и земли,
Куда не проникнет вселенская смута,
Ловлю я себя на одном: почему-то
Мне хочется снова увидеть Лейли.