Падая, я пытался зацепиться о выступы, но только поранил пальцы. Затем неожиданно рухнул в кусты и застрял. Мне повезло, внизу, метрах в двух от того места, где я сидел, виднелся небольшой карниз шириной в ладонь. Если бы не кусты, я бы запросто пролетел мимо, а катиться вниз, насколько я мог судить отсюда, пришлось бы еще довольно долго.
Попробовав пошевелить членами, чтобы убедится, что все кости целы, я ойкнул, от резкой боли, прострелившей правую ключицу. Шея ворочалась с превеликим трудом.
Э-эй! Ты как?!.. я поднял лицо, приняв на себя очередную порцию воды, грязи и мелких камней, а, проморгавшись и вытряхнув мусор из волос, рассмотрел встревоженную физиономию Марка, склонившуюся над обрывом. Он лежал, прижавшись пузом к земле, и уцепившись для баланса руками за зыбкие валуны.
Замечательно! съязвил я. Челюсть моя уже начала распухать. Еще бы чашку кофе сюда. А то я как-то продрог
Он ухмыльнулся.
Вытащи машину, и подгоните ее поближе к пропасти. Затем сбросишь мне трос.
Он на миг исчез, как оказалось, чтобы прыгнуть на ноги. После чего его обернутая клеенчатым капюшоном голова вновь замаячила на фоне сизых туч, в потоках воды, низвергающихся с неба. Он не двигался. Он пристально смотрел куда-то за мое плечо. Начиная терять терпение, я обернулся и обомлел. Из грота в нижней части скалы торчала косматая медвежья голова. Зверь недовольно поводил носом, фыркал, когда капли брызгами разбивались о морду и постепенно вытаскивал свое могучее, но худощавое тело на свет божий.
Марк, у тебя есть оружие? завопил я с ужасом. Беги за ружьем! А лучше приведи дядю Севу!
Но он, казалось, не слышал. Просто стоял там и пялился, засунув руки в рукава.
Да ты оглох, что ли?! задохнулся я возмущением. Кроме того, я начал нервничать, потому что медведь уже подошел к карнизу и с явным любопытством его исследовал.
Тогда он встал на одно колено, и я увидел, как зашевелились его губы. Он что-то говорил.
Да иди же!.. О Боже!
Страх сменился яростью. Согнув руку в локте, я уперся им в ветку и развернул корпус так, чтобы оказаться лицом к пористому шершавому камню. Нащупать ногой небольшой выступ здесь и схватиться рукой за вон ту гряду, выщербленную в известняке непогодой. Еще немного подтянуться и оказаться на метр ближе к козырьку, прижаться щекой и грудью к камню и сместить вес тела на правую сторону Ключицу снова прострелило, и я застонал, почти захныкал от бессилия, злобы и страха. Дайте только добраться до верха, и я выбью оторопь из этого растерявшегося рыжеволосого красавца. Превозмогая ломоту в шейных позвонках, я задрал голову, желая сообщить ему о своих намерениях. И вот тогда. Кровь бросилась мне в лицо. Он улыбался. Перед глазами медленно всплыло название книги, которую он читал в памятный день нашей встречи, и я похолодел. Спиной я уже чувствовал, как остры камни у подножия скал лучше прыгнуть, чем позволить зверю рвать живьем твою плоть.
Помогите! прошептал я, жарко дыша в холодный влажный камень. Помогите.
Отчаяние охватило меня. Словно чья-то невидимая рука выросла в груди и, растопырив пальцы, пыталась выбраться наружу, комкая сердце и легкие, так что кровь бешено пульсировала с сосудах от напряжения и в голове помутилось.
Там наверху раздался какой-то шум, затем чей-то испуганный голос произнес:
Ну и ну!
Это был Васильич. Клянусь, он выглядел просто божественно! Внутри сразу потеплело, руки стали мягкими, ватными, а глаза жгло. Я не сразу понял, что это слезы.
Держись! крикнул он мне. Я сейчас сбегаю за тросом!
И ружье прихвати! прохрипел я, глянув со злорадством на Марка. Тогда этот нахал ободряюще мне улыбнулся!
Вот погоди. Когда я исследую останки, я найду способ доказать ведь не может быть, чтоб ты не оставил следов!
Я обвязался веревочным тросом, а они стали тянуть. Я карабкался, отталкиваясь руками и ногами, но то и дело терял центр тяжести, ударялся о камни коленками, боком, ободрал штаны, но наконец-то выбрался.
Обняв землю, я какое-то время лежал под проливным дождем, затем встал и изо всей силы съездил Марка по уху. Он шлепнулся в лужу, а я стоял и с наслаждением любовался грязью на его плаще и волосах.
Ты что? изумился Васильич. Остальные, судя по выражению их лиц, думали, будто я чокнулся от пережитого.
Этот негодяй пытался меня убить! заявление было серьезным, особенно из моих уст. Ведь я как-никак представитель закона.