Единорог Апостарэлла
Сказочные повести
Игорь Ягупов
Фотограф Valerie Elash
Иллюстратор MJ Jin
© Игорь Ягупов, 2019
© Valerie Elash, фотографии, 2019
© MJ Jin, иллюстрации, 2019
ЕДИНОРОГ
Лето и море
Летом я почти забыл, какой вкус у апельсинов. Мама сказала, что на юге их есть не надо. Апельсины нужно есть дома и зимой. А на юге надо есть клубнику. За этим мы и ездим в отпуск. И папа с этим согласился. Даже мой старший брат, которого я теперь почти не помню, ничего на это не возразил. Да и что можно возразить против клубники?
А еще на юге было море. В нашем городе, где мы жили зимой, оно тоже было. Но в нем нельзя было купаться. Даже летом. Наше море было холодным и темным. И в нем ловили рыбу. А на юге в море можно было ловить, наверное, только купальщиков.
Мама регулярно ловила меня в море и вытаскивала на берег. Иногда она посылала за мной брата. Но он, как говорила мама, был ненадежным. Он плавал вокруг меня и совсем не спешил вытаскивать меня из воды. И тогда мама начинала нервничать за нас обоих.
А папа в это время спокойно читал газету на берегу. Он любил читать газеты. Он говорил, что, если прочитаешь книгу и поймешь, что она плохая, ее жалко потом выбрасывать. А газету выбрасывать не жалко. И этим плохие газеты лучше плохих книг. А хорошие книги он все давно прочитал. И даже перечитал. Не меньше двух раз. Каждую.
Но мама не могла смотреть на то, как папа спокойно читает газету, когда мы с братом не хотим вылезать на берег.
Артур, говорила она умоляющим голосом, достань детей из воды.
Не раскиснут, рассеянно отвечал папа и продолжал читать свою газету.
Артур, настаивала мама, я уже три раза ходила за ними в море. У меня скоро будет морская болезнь.
Я вылечу тебя, отвечал папа все тем же рассеянным голосом. Я же врач.
Артур, верни детей на сушу, нервничала мама.
Но папа продолжал читать, больше не обращая на нее никакого внимания. Тогда маме приходилось вставать с надувного матраса и самой идти за нами в море. Я не сопротивлялся и давал себя вытащить. А брат пытался уплыть от мамы.
Хорошо, говорила мама угрожающим голосом, на берег тогда лучше вообще не возвращайся.
Я стану морским волком, кричал в ответ брат, подпрыгивая на волнах и отплевываясь солеными брызгами.
Становись, соглашалась мама. И питаться будешь одними водорослями. Потому что я никогда и ни за что не буду кормить вареной кукурузой такого непослушного мальчика.
Какой кукурузой? начинал нервничать брат. Нет у тебя никакой кукурузы.
Есть, говорила мама. Я купила ее, пока вы плескались в воде.
Ты меня обманываешь? интересовался брат.
Купайся, купайся, говорила мама. А кукуруза пока остынет.
И тогда брат сдавался. Он огибал маму, которая становилась неповоротливой, потому что держала под мышкой меня, и старался добраться до берега первым.
Если кукурузы не будет, угрожал он, я вернусь в море.
К водорослям, кивала головой мама.
К водорослям, соглашался брат.
Но кукуруза всегда была. И он оставался. Мама вытирала нас толстым махровым полотенцем, надевала нам на головы панамы и заставляла сидеть на самом солнцепеке.
Я хочу в тень, под зонтик, протестовал брат. У меня будет болеть голова.
У тебя не будет болеть голова в панаме, объясняла мама.
Будет, настаивал брат.
Если ты не замолчишь, спокойно отвечала мама, я возьму папин ремень, и у тебя будет болеть другое место. Выбирай.
Брат выбирал голову. И мы жарились на раскаленном песке. Когда от нас, наверное, начинал идти дым, мама разрешала нам забраться в тень.
Собачий бог
Каждый день отдыха был похож один на другой. Время как будто остановилось. И даже свежая папина газета всегда выглядела одинаково.
Я больше не выдержу, говорил папа время от времени. Я хочу домой. Я хочу в свою больницу. К своим капризным пациентам.
Детям нужно солнце, всякий раз возражала ему мама.
Мы возьмем его с собой, предлагал папа. Мы поймаем его на самом закате, когда оно будет низко-низко, сачком, посадим в трехлитровую банку и привезем к себе домой.