А теперь, не удивляться, я такси буду вызывать.
Он посадил меня в центр комнаты, в раскрытое рыболовное кресло, парафином свечки нарисовал круг и стал петь древнерусские руны. Колыхнулась штора, кто-то появился в доме, ведьмак просыпал на пол соль и зажёг свечу.
А теперь, сосед, закрой глаза и держись!
Я полетел, я чувствовал это. Мы полетели. Когда я открыл глаза, мы были перед рекой у шалаша, Ведьмак тушил свечу в стеклянном гранённом стакане, а на небе только начинало всходить солнце.
Самое время клёва, и сосед схватился настраивать удочки, вбросил в реку садок, приготовил всё для рыбалки, даже успел подкормку для рыбы кинуть.
Я был, как в сказке. Эта река, этот наш полёт!
Ты чего сидишь? Ищи себе место для рыбалки.
Я посмотрел по сторонам, мы забыли самое главное, мои костыли остались в квартире. У меня сразу пропало настроение. Я был лишён даже ограниченного передвижения, без костылей меня можно было только на руках перенести.
Хватит сидеть, сейчас Огневица прибежит кухарить, а мы с тобой не одной рыбы не поймали. О, Сварог, опять лавровый лист забыл!
Я не понял, кто прибежит, но попытался подняться, и у меня получилось. Шатало во все стороны, а я как на детских ходунках, меня кто-то поддерживал невидимый и сильный. Я сделал шаг и чуть не упал в реку, вовремя меня сосед перехватил. Раздался девичий смех:
Так вот какого ты мне жениха притащил? Он при моём появлении, сразу топиться побежал.
Сестра моя Огневица, не обращай внимания на егозу, язва ещё та!
Он приструнил малу. Я тайком осмотрел девушку. На вид ей было лет шестнадцать, одета совсем не по-московски, как артистка в платье до пят и крупные красные бусы на шее. Огневица заметила, что я за ней наблюдаю, засмеялась и довольная от того, что наделала много шума, убежала в чащу, собирать дрова для будущего костра. Сосед очистил для меня место и помог мне перебраться вместе с шезлонгом.
На первый раз, мы будем вместе ловить на один подсак, пока ты освоишься, а то вижу, совсем ходить разучился.
Сосед одел наживку на огромный крючок, какого-то слизняка или улитку без панциря, я даже таких не видел никогда, а он в траве, под ногами нашёл.
Как река называется?
Спросил я Ведьмака.
А разве я не говорил? Яуза.
Я оценил его шутку:
Ты хочешь сказать, что деревня за бугром с деревянной церковью это Москва?
Молодец, соображаешь!
Тут у меня клюнуло, и я забыл про всё, про свою болезнь, про стеснение перед девушкой, про Москву и странный полёт. Сосед специально не стал мне помогать, оставил меня один на один с рыбой, сам с подсаком наблюдал за нашим сражением. Тут и Огневица подбежала. Знаете, как девушки в футбол болеют? Рыбалка то же самое, сплошные комментарии. Даже ведьмак улыбался, не верил, что у его шестнадцатилетней сестры столько азарта. Сначала рыба меня побеждала, и, если бы не Огневица, я бы давно бросил бы удочку, признав, что эта акула меня переломила. У меня не осталось сил. Но Огневица! Признаться, перед девушкой о своей слабости! Да я бы точно, лучше утопился. Наконец рыба сдалась, но у меня не хватило сил вытянуть её. Огневица выхватила удилище из моих рук, и они, вместе с братом, вытащили полутораметрового осетра. Нет, не вру, настоящего осетра. Потом клюнуло у соседа, потом опять у меня, но девушка настолько увлеклась рыбалкой, что забыла вернуть мне удочку. После шестого осетра ведьмак остановил рыбалку:
Два на уху, два Огневице в село, два мы домой заберём.
У Огневицы было приготовлено коромысло для рыбы, ведьмак выпотрошил рыбу в реку, вместе с чёрной икрой, подкормив хищных мальков, подцепил её на коромысло, и Огневица, забрав, причитающуюся ей рыбу, побежала в сторону села, называемого соседом Москвой. Фу, я расслабился.
Меня Семёном зовут.
Что?
Ты не знаешь моего имени, наверное. Меня Семёном зовут.
Наконец, сосед представился. Моё то имя он знал, а я как все Ведьмак, да ведьмак. Семён установил котёл для ухи, набрав воду прямо из реки, зажёг костёр, занялся рыбой, а я вспомнил, что пытался ходить. Руки и ноги трусились, мне не верилось, но я стоял, впервые за десять лет. Я стоял и плакал, как предчувствовал, что я завтра, и этого не смогу. Но пока, я учился ходить заново, падал, подымался, смеялся и шёл, пока не было Огневицы, мне, почему-то не хотелось, чтобы она видела, что я инвалид. Семён улыбался и варил уху, вместо лаврового листа нашёл горьковатые корни местных трав. Уха получилась знатная, жирная.