Это, наверное, вы тогда
Все-все. Проехали, Данила. Давай теперь по-человечески. Дальше кто-нибудь ходил?
По коридору? Я. Прошелся туда-сюда.
Ничего не нашел?
А что там искать-то было? Разве в коробках
Нет, перебил его Медынец. Там дальше дверь была открыта или нет?
Кротов помолчал, припоминая.
Дверь? переспросил он. Не помню. Кажется, двери вообще не было. Стенка и стенка А сейчас она там?
Нет, чуть неуверенно ответил Медынец и поправился: То есть, не видел. Я разбитый монитор нашел и вышел тебе звонить.
Слушай, не лазай там больше один!
Беспокоишься? Спасибо. Ладно, не буду. Где машина сейчас?
У библиотеки, отозвался Кротов.
Понял. Тогда я ее конфискую. Сгоняю до Москвы и обратно. Вопрос один выяснить А ты вот что. Ты дуй в полицейский участок, пусть поднимут списки пропавших за эти два года. Все, отбой.
Кротов мрачно посмотрел на трубку и сунул ее в карман.
Ну и дела Извините, Федор. У нас тут А, черт! Слушайте, где здесь полицейский участок?
Ирина Коренева
Ирина прищурилась на яркое солнце. Многим, она слышала, не нравилось, что лето выдалось жарким. Так ведь лето же! Когда же еще должно быть жарко, как не летом?!
Она неспешно двинула в сторону магазина, специально выбрав тот, что подальше. Надо было прогуляться
Со стороны железной дороги далеко, отсюда не видно донесся резкий предостерегающий гудок «беркута». Ирина вздрогнула. Свет солнца сразу чуть померк и утратил свою радостность. Надо выходить из дома попозже. Или пораньше.
Господи, неужели этот поезд всегда будет портить ей настроение?
Дойдя до «Пятерочки», Ирина взяла большой пакет макарон, сосиски, кусок дешевого сыра и три бутылки «Балтики». Профессионально дружелюбная и неназойливая кассирша мельком глянула на странную покупательницу, отсчитала сдачу с пятисот рублей и, когда Ирина пошла к выходу, не удержавшись, украдкой проводила ее взглядом.
Нет, бесцветная девочка-кассир вовсе не была «подопечной» Ирины хотя, судя по всему, и могла ей стать; характер подходящий. Просто чтобы не чувствовать подобных взглядов, шкуру надо иметь в пару сантиметров толщиной.
Полицейская машина, неторопливо двигавшаяся вдоль тротуара, скрипнула тормозами. Дверца со стороны пассажира открылась, и из салона вылез непонятно как упаковавшийся туда полицейский двух с гаком метров роста. Ирина с любопытством взглянула на него и сунула руку в задний карман джинсов.
Старшина Никодымов. Полицейский приложил руку к виску.
Добрый день, приветливо улыбнулась Ирина.
Кхм Полицейский немного смешался. Добрый. Будьте до Он уставился на паспорт, который Ирина держала в протянутой руке. Мысли читаете.
У вас все на лице написано. А телефон у меня вы вряд станете спрашивать.
Ну почему же? проворчал полицейский, раскрывая паспорт.
Ирина продолжала улыбаться. Полицейский сличил лицо Ирины фотографией, вчитался и вдруг густо покраснел. Вернул паспорт, козырнул еще раз и, брякнув «Виноват», принялся паковаться обратно в машину. Ирина, наклонившись, заглянула в окошко и игриво пошевелила пальчиками свободной руки. Старшина Никодымов утирал лицо мятым, не первой свежести платком.
Машина отъехала. Вообразить проистекавший в ней диалог не составляло большого труда.
Взял?
Да иди ты
Смешок.
Не дала?
И не спрашивай
А чего?
Ей за пятьдесят!
Да ну?! Взгляд в зеркало заднего вида. Правда? А со спины студентка студенткой
Да поехали уже!
Ирина перехватила пакет поудобнее и побрела к дому. Надо было попросить подбросить пожилую женщину А, ну их, там небось духотища страшенная
Ирина раздраженно выключила телевизор. Смотреть его она не могла, а слушать было неинтересно. Макарон себе сварить Она направилась на кухню, набрала в кастрюлю холодной другой не дают воды и поставила на конфорку. Потом откупорила первую бутылку пива.
На работу, что ли, устроиться? Желание это посещало Ирину довольно регулярно, и если бы не дочка
Влада была против. Она не без оснований считала, что мамин нервный срыв был как раз и связан с ее работой, хотя казалось бы, ну что там в библиотеке может случиться? Не магазин ведь, не банк
Дочь осталась единственным близким человеком Ирины, и ссориться с ней по пустякам, даже если это не совсем пустяки, не хотелось.