Я думаю, дедушка, будет правильно, если эта книга останется у тебя, говорит Лени. Пусть лежит здесь, запрятанная глубоко-глубоко, в ожидании Леона Может быть, я однажды и приду за ней может быть
Штефан Бюхнер вздыхает, заворачивает фолио в плотную бумагу и исчезает с ним в недрах лавки. «Теперь уж никому не отдам» вернувшись, говорит лукаво и похлопывает Лени по плечу.
Что-то тягостное всё же есть в букинистической лавке Бюхнера наваливается, гнетёт, клонит долу непереносимой ношей. Эти времена, имена, собранные под одной крышей есть в них какая-то опасность. И скоро уже Бюхнер не сможет различить, где он, а где те. Удивительно, думает Лени, перед соседями дедушка Бюхнер совсем обычный, как все они, один из них. А на самом деле он другой. Он служит всем этим великим мертвецам, не считая их умершими. Раньше она не замечала, не обращала внимания на старика, думала, он с причудой, и только. И что в таком случае знает она о Леоне? Он любил Шекспира, был другом Бруно, обходился ласково с сестрой, заботился о матери, преподавал математику студентам Вот всё, что ей известно наверняка Но ведь совершенно ясно Леон больше всего этого, Леон кто-то совсем другой. Отчаяние подбирается, и Лени спешит укрыться там, где не будет всех этих мыслей. Она садится в автобус и едет на самую окраину города.
***
Вот это место, куда однажды привёл её Леон, чтобы посвятить в новую тайну Небельфельда, вот место, где она едва не лишилась Леона, и этот страх, привитый ей здесь, охватывал её потом в снах снова и снова.
Они идут в глубину леса, Леон слишком сильно сжимает руку Лени, чувствуя её страх перед чащей, где во всякой сказке встречаются разбойники, ведьмы, где нападает морок. Он говорит ей или всё это в её воле? «Не бойся, Лени, я с тобой, и никому тебя не отдам». И он наклоняется к ней, а потом сдавливает её ладонь так, что Лени хочется вскрикнуть, но она подавляет крик, и слёзы брызгают из глаз, застилая всё видимое.
Лени быстро вытирает рукавом слёзы и моргает, чтобы влага совсем ушла с ресниц, но, открыв окончательно глаза, издаёт другой, полный ужаса, крик: «Леон! Леон!» Лени видит, как кружатся вокруг дерева лесные девы, они поют на непонятном языке, они подмигивают Леону. Лени трясёт брата за руку, тянет назад, но он не понимает, держится как ни в чём не бывало. О! Лени знает эту страшную легенду. Так вот где они живут, дочери лесного короля! «Пойдём отсюда скорее, они заберут тебя, они разлучат нас!» кричит Лени; а лесные девы кружатся, поют, и одна смотрит на Леона особенно пристально. «Разве ты не слышишь, Леон? Они заманивают тебя!»
Леон успокаивает Лени, говорит, если она видит лесных дев, то, должно быть, те хотят заманить её саму. «Нет, Леон, нет! Разве ты не видишь вон та, самая красивая, с самыми длинными и светлыми волосами, не отрывает от тебя глаз, машет тебе рукой!»
Лени и теперь сдаётся: войди она в лес, увидит тех же лесных дев, правда, теперь она боится не их песен и хороводов, но что Леон будет с ними.
Преодолевая страх, пробирается Лени к Никсетрэнен. Вот печальнейшее место на земле, а вовсе не Верона, где погибли в любви, оставшись навсегда вместе, Ромео и Джульетта.
«Ты помнишь легенду о Лореляй?» спрашивает Леон. Лени подтверждает, что помнит. Он опускается на траву подле лесной реки. Сейчас развернётся над девочкой тёмным шатром его голос. И вот она уже садится, подогнув под себя ноги, и глядит не мигая в тёмные глаза Леона в них отражается её лицо. Лени делает вдох и медленно, потихоньку выдыхает, боясь пропустить хоть слово из уст брата. Она сейчас хищный зверёк на охоте: вся слух и зрение. Её добыча сказки Леона.
«Помнишь ли ты, Лени, эту великую волшебницу, что пела сладкозвучные песни, чарующие моряков, так что они разбивались о скалы?» Лени кивает, но не произносит ни звука, вся устремлённая в голос Леона. «Стоит ли скорбеть о них, по ком вечно проливала свои слёзы золотоволосая Лореляй!.. Эта река называется Никсетрэнен. Её воды слёзы убитой горем рейнской девы3*. Те, кто посвящён в тайну, так и говорят: В слезах Лореляй не водится рыба горечи полна эта река. Вода в Никсетрэнен всегда прозрачная и тёплая это не остывают горючие слёзы Лореляй, пролитые по несчастной девичьей судьбе».
Лени слушает как заворожённая. Она подбирается к самой воде, зачерпывает в ладошку и умывается слезами Лореляй. Потом склоняется над рекой, пытается разглядеть что-то.