Когда Соле выписали из больницы и она вернулась домой, её познакомили с постояльцами и Паломой, с приставкой «тётя». Палома рассмеялась, сказав, что тётя она только по статусу, а так до тёти ей ещё далеко, как минимум полвека. Паломе только исполнилось шестнадцать, и она заканчивала школу.
У Соле совсем не было игрушек. Палома весь день разбирала коробки и ящики в подвале и вечером принесла в охапке плюшевого медведя с оторванным ухом, пару кукол и набор посудки. И не какой-то там картонной или из пластика, а настоящей, как у взрослых: железные ложки с поварёшками, кастрюльки и ковшики, и керамические тарелочки с чашками. И ещё буфет. Бабуля сказала, что игрушка так называлась, когда она купила её для Паломы в детстве, но на самом деле это была кухня для кукол. Плита с духовкой, к которой примыкала стена из кафеля, и сверху два шкафчика. Все дверцы открывались, кнопки нажимались, сила игрушечного газа увеличивалась и уменьшалась поворотом регулятора.
Сколько супов и каш-малаш было сварено на этой кухне!
В доме всё и вся подчинялись ритуалам и традициям. Последовательность событий, выстроенная годами и отточенная до совершенства. Вечером, когда домашние были накормлены, напоены и смотрели последние известия, бабуля и Палома закрывались в кухне и варили кофе. Однажды Соле попросилась к ним и с того вечера стала постоянным участником закрытого кофейного клуба. Это была настоящая церемония. Бабуля и Палома пили кофе горячим, щедро разбавляя молоком и сахаром. Как бы плотно бабуля не закрывала двери и окна, запах проникал в каждый уголок квартиры. Неповторимый и чарующий, таинственный и волшебный, кофейный аромат разносился по окрестностям, пересекал «нейтральные воды» и разбивался об окна дома напротив.
Соле нравились вечерние посиделки: бабуля и Палома говорили вполголоса, мелкими глотками смаковали напиток и обсуждали всякие разности. В первый день своего членства в клубе Соле попросила бабулю разрешить ей отпить глоточек магического напитка, ну хоть чайную ложечку пригубить. Бабуля позволила, и Соле была пленена. Навсегда. На веки вечные. На вечность бесконечную. В общем, на так долго, что ни словом сказать, ни пером описать.
Она стала умолять бабулю сварить ей кофе. В обычной ситуации бабуля была бы непреклонна, но, видимо, кофе преобразил и её. Она посмотрела на часы, потом на Палому, и сказала непривычным тоном полным сомнения:
Пожалуй, можно дать немного? Как ты считаешь, Палом? Ведь не так поздно, Соле сможет заснуть? Сварим пол-ложечки, молоком разбавим так, что и вкуса не останется. Как ты думаешь?
Палома только пожала плечами, не отрываясь от чашки. Она либо пила его, либо просто держала близко, вдыхая аромат. Бабуля встала и приготовила первый в жизни Соле кофе с молоком. Это было незабываемо!
Но следующим вечером ей было строго отказано в кофе. И сколько бы бабуля ни делала глотков волшебного напитка, ничего не менялось. Её строгость и бескомпромиссность снова взяли верх. На слёзную мольбу она отреагировала жёстко, одарив Соле сердитым взглядом, а напоследок добавила фразу, разбивающую все детские надежды:
Детям это нельзя! Разговор окончен.
Приговоры из Страны великанов никогда не обжаловались в Лилипутии. Наверное, в этом есть первая трагедия детства слушать великанов и ждать, когда сам станешь одним из них и начнёшь раздавать запреты направо и налево. В тот самый момент в сердце Соле зародилась главная мечта: поскорее вырасти. Однажды она даже напишет об этом в высшую детскую инстанцию Старику Зази́мку, а сейчас она расплакалась, низко склонив голову, и очень горько. Она собиралась уйти, но бабуля прижала её к себе.
Ну, ничего, ничего, гладила она Соле по спине, а другой рукой утирала слёзы, я знаю кое-что повкуснее чайноекофе!
Чайное кофе? переспросила Соле. Это как?
Сейчас я тебе приготовлю, а ты скажешь: похоже на кофе или нет?
Бабуля вскипятила воду, налила в чашку заварку из маленького чайника, которая настоялась за день, обретя чёрный цвет и терпкий вкус. Затем разбавила кипятком, добавила молока, не забыв про сахар. Запах и вкус, конечно, были не кофейными, но приятными. Однако цвет! Цвет был кофейно-молочным. И самое главное: чайное кофе можно было пить когда угодно и сколько угодно.
***
Я не замечаю, как комната посветлела. Несмотря на тяжёлые плотные шторы, утренний свет всё же проникает внутрь, очерчивает контуры пространства, изменяет цвета. Чистый свет нового дня так и просит раздвинуть, сорвать эти гадкие занавески, чтобы дать теплу и свежести наполнить комнату самой жизнью, напомнить ей о былых временах. Я встаю с кровати, подхожу к окну, хватаюсь за шторы и раздвигаю их. Передо мной Город, тот самый, у моря, где осталось детство.