Отец, мать и Юлий прошли в обеденный зал, здесь они расположились на пиршественных ложах. Рабы принесли блюда с фруктами и сладким печеньем, а также кувшин с вином.
И ты знаешь, на что обрекаешь себя, сынок, избрав путь жречества? спросила Аврелия, неторопливо отпивая глоток вина.
Да, сказал юноша, мне ведомо, что путь служителя бога труден. Но лишь на этом пути я обрету счастье. Я желаю посвятить себя тому, кто стоит выше смертных! Юпитеру вся моя жизнь и судьба!
Все это очень хорошо, мой мальчик, сказала Аврелия, но не станет ли твоя жизнь печальной? Жрец не может разводиться, даже, если супруга ему прискучит, он не занимается общественной и политической жизнью, не принимает участие в светских праздниках. Тебе придется проводить свои юные дни в молитвах, соблюдать посты и очень часто даже не спать ночами. Нужно ли тебе все это, дружок?
Земные радости чужды мне. Женщины, еда, сон, развлечения и удовольствия все это меркнет перед ликом творца вечности.
Ты еще так мало пожил на свете, сынок, мягко проговорила Аврелия, ее голос звучал приглушенно, почти магически, и не успел познать ласки дев, вкус самой изысканной пищи, не упивался властью. Есть ли большее наслаждение в жизни, чем видеть, как рабски простираются перед тобой даже самые знатные мужи и их спесивые жены? Уже одно твое появление, такого благородного и могущественного, повергает их в трепет. Они жаждут твоих милостей, даже один твой благосклонный взгляд рождает в их сердцах надежду, а неблагосклонный повергает в глубокое отчаяние.
Где власть, там зависть и пороки, усмехнулся Юлий. Кроме того, не сотворил ли божественный Юпитер всех равными? И не об этом ли равенстве вспоминаем мы в праздник либрерий, когда и раб и хозяин, высокопоставленный и низший, сидят за одним столом и вкушают одну пищу?
Ты слишком умен, мой сын, с досадой проговорила Аврелия. Ты мог бы стать выдающимся философом, оратором, ученым. Цари тогда бы искали дружбы с тобой.
Мне не нужна дружба сильных мира сего! воскликнул Юлий. Самый могущественный царь перед ликом Юпитера лишь жалкий червь.
Аврелия печально вздохнула.
Что ж, сказала она, я вижу, тебе не переубедить. Видно сам Юпитер зажег в твоем сердце свой божественный огонь. Ты волен поступать, как вздумается. Мы с отцом благословляем твое решение.
Юлий старший, молчавший все это время, открыл рот, собираясь возразить, но женщина лукаво прижала палец к губам. Мальчик не видел этого жеста матери, так как в этот момент осыпал ее колени поцелуями.
О, спасибо, мама, говорил он, я буду молиться за тебя великому Юпитеру. И за тебя, отец, обратил он к Юлию старшему заплаканное лицо.
В это время в зал вбежал раб. Аврелия, опустив голову, хитро улыбнулась.
Гости желают видеть вас, благословенные владыки! воскликнул он.
Ну наконец-то, засмеялась Аврелия.
Да, давно пора, с облегчением вздохнул отец.
Юлий хотел уйти, но мать ласково взяла его за руку.
Сынок, останься с нами на праздник в честь наших уважаемых гостей, сказала она. Если ты сейчас уйдешь, это будет очень невежливо и недостойно такого благородного господина, как ты. Они приехали с дочерью, и девочка может обидеться на твой уход. Этот обед не продлится долго. К вечеру ты уже будешь свободен. Не упрямься, дружок, ведь это твой последний обед в кругу семьи. Завтра ты уже будешь трапезничать среди своих жрецов. Ну же, не отказывай нам в такой милости, Аврелия потрепала мальчика по темно-каштановым кудрям.
В обеденный зал вступили три человека: пожилой мужчина с тщательно завитой бородой, томная женщина, увешанная без всякой меры тяжелыми грубыми золотыми украшениями, и хрупкая белокурая девочка, приблизительно ровесница Юлия. Мужчины учтиво поклонились друг другу, женщины обнялись.
Так это и есть твой сын? манерным голосом проговорила гостья, устремляя любопытный взгляд на Юлия. Великие боги, он прекраснее Аполлона! И ты столько лет скрывала от нас это чудо? Подойди же ко мне, светик, поманила она мальчика.
Юлий подошел к женщине и учтиво поклонился ей.
Великие боги, как же он воспитан! воскликнула посетительница. Наверное, твоим учителем был сам Орфей, повелитель всего изящного и утонченного!
Увы, нет, вздохнула Аврелия, всего лишь египетский философ. И он обошелся нам недешево. Эти мудрецы из Египта очень дорого просят за свою науку.