А вы бы, как обещано было, силой мысли замок расстегнули, циркачи бродячие.
А это дело! вскричал Абу-Дабу и приказал помощнику: Скидывай одежду грустный Арлекин, раздевайся во весь рост, покрасуйся перед дамой, может у неё мысли крепче наших будут!
Подельник на стал перечить и срочно предстал перед Прекрасной Дамой во всей своей первобытной красе. Геновефа на такой открытый вызов затрепетала всеми чреслами, но усидела на месте. Тогда и сам балаганный маг и цирковой волшебник сбросил с себя личину и предстал пред Дамой во всём нагом блеске и телесном всеоружии, не надеясь на какое-то чудо, а просто предположив, что зрительницы не успеют прийти в себя до их исчезновения не только из данного помещения, но и вообще из замка. Однако, вопреки всем законам скобяного дела, чудо свершилось! Увидев на расстоянии вытянутой руки двух восхитительных кожаных болванов с круглыми головами, живо веселящихся повыше колен каждого артиста, Прекрасная Дама, ещё не войдя в полный разум, вдруг всем телом вспомнила своё истинное назначение и в кои-то веки физически напряглась чреслами до пустоголового кружения и сердцебиения не в такт. А когда циркачи начали производить гимнастические упражнения, приседая и подпрыгивая перед взором престарелых зрительниц и самой герцогини, то тело последней и вовсе пошло розовым цветом. Всю же её распёрло таким желанием жизни, что пояс не выдержал напряжения телес и силы одичавшей женской мысли, и лопнул с другой стороны от замка, прямо по проржавевшему шву, а Прекрасная Дама немедленно составила голую компанию своим освободителям.
Как же мы сами до этого не додумались, сказала Марта подруге Магде и села рядом с нею на диван, готовая наблюдать за продолжением спектакля.
И тут же пред очами нянек развернулся настоящий цирк с акробатическими номерами невиданной красоты и ловкости. Артисты превзошли все ожидания старых зрительниц, будоража слабые умы сладкими грёзами о былом, а сама Прекрасная Дама не только вспомнила свои прежние женские навыки, но и опробовала новейшие наработки, приходившие ей ранее на ум, в минуты тоски по супружеской ласке. Бродячие лицедеи, сменяя друг друга, не знали стыда и отдыха, как и Геновефа не ведала усталости и износа. Она бегала по покоям, останавливаясь для выяснения отношений с кем-нибудь из циркачей, те же радовались, словно малые дети, прижав Прекрасную Даму где-то в углу или у каминной решётки. Такие игрища и лицедейство длились довольно долго, но к вечеру пресыщение забавами взяли своё, и весёлая троица рухнула на диван, согнав недовольных мамок с насиженного места.
Перейдём, Магда, на соседние кресла, подремлем до утра, видать, представление на сегодня окончилось, сказала Марта и ошиблась, ибо артисты и герцогиня долго ещё упражнялись в выдумках на подушках, прислушиваясь к советам посторонних, а Геновефа вовремя вспоминала старые навыки, не только предлагая миссионерские позы первых блюд, но и коленопреклонённый десерт.
Совсем уже к вечеру, когда разум возобладал над свободой нравов артистов, и они притихли, в опочивальню припожаловал кузнец. Но у Геновефы уже не было сил общения с Иохимом, хотя подспудно может быть и хотелось новенького. Однако, не смотря ни на что, кузнец был выдворен из спальни, как никчемное подмастерье. Так закончился первый день возвращения Прекрасной Дамы в своё лоно жизни.
Утром у ворот громко протрубили трубадуры, возвещая о прибытии нового гостя. Вскоре припожаловал бригадир Жерар с важной вестью:
Мадам, сказал он со значением, подъёмный мост замка уже миновал ваш, павший в битвах супруг, герцог Мальбах.
Во гробе? вскричала несчастная вдова.
Нет, верхом на своём верном Роллингстоне, ответствовал с достоинством бригадир.
Как такое возможно? И что же теперь делать? заголосила Геновефа, прикрывая ладошкой излишне обнажённую суть.
Циркачи! Убирайтесь вон через чёрный ход, немедля начала спасать положение пробудившаяся Магда. Жерар, возвращайся к воротам и продолжай нести службу по воинскому уставу, но без лишних разговоров. А ты, моё бедное дитя, надевай пояс и падай в глубокий обморок. Мы с Мартой найдём оправдание всему.
Прекрасная Дама тут же потеряла сознание и упала боком на порушенной силой собственной мысли шов пояса верности, едва приладив железяку на чресла. Верные мамки тот час прикрыли бедняжку от постороннего глаза пледом и затаились в ожидании дальнейших событий. Вскоре в покой влетел герцог, на своих ногах, но сгорая от нетерпения увидеть свою любимую супругу.