Все, брат, кончено. И восстание окончено, и моя голова тоже теперь конченая, потому что ворочаться назад поздно, да и охоты никакой нет ворочаться назад. Каждый день гудок, да каждый День станок и так без начала и без конца.
Он замолчал.
Рассвет не приходил долго. С рассветом в избу пришло еще несколько человек, пришли товарищи, уцелевшие из партийного подполья, пришел и молчаливый Стольников, загнанный, затравленный, разыскиваемый полицией. И долго обсуждали, как быть и что теперь делать.
Было решено на время горячки отправить пока Лбова и Стольникова в лес, в одну из сторожек верстах в десяти от Мотовилихи.
В лес так в лес, усмехнулся Лбов, а только, я думаю, что теперь уж не на время, а на все время.
Как так? спросил кто-то.
А так.
И он опять усмехнулся. У него была странная, быстрая усмешка: глаза его сразу чуть-чуть щурились, губы плотно, рывком, сжимались, и, прежде чем можно было уловить оттенок выражения его лица, все было на своем месте, и от усмешки не оставалось и следа.
Слушай, Лбов, спросил его один из подпольщиков, скажи по правде, какой партии ты считаешь себя?
Я за революцию, коротко ответил он и замолчал.
Ну мало ли кто за революцию и большевики, и даже меньшевики, но это же не ответ.
Я за революцию, коротко и упрямо повторил он, за революцию, которую делают силой. И за то, чтобы бить жандармов из маузера и меньше разговаривать Как это, ты читал мне в книге? обратился он к одному из рабочих.
Про что? спросил тот, не понимая.
Ну, про эти самые про рукавицы и что нельзя делать восстания, не запачкавши их.
Да не про рукавицы, поправил тот, там было написано так: «революцию нельзя делать в белых перчатках».
Ну вот, тряхнул головой Лбов, я за это самое «нельзя». Поняли? проговорил он, вставая, и рукой, разрисованной узорами запекшейся крови, провел по лбу. Вот я за это самое, повторил он резко и точно возражал кому-то. И если бы все решили заодно, что к чертовой матери нужна жизнь, если все идет не по-нашему если бы каждый человек, когда видел перед собой стражника, или жандарма, или исправника, то стрелял бы в него, а если стрелять нечем, то бил бы камнем, а если и камня рядом нет, то душил бы руками, то тогда давно конец был бы этому самому как его. Он запнулся и сжал губы. Посмотрел на окружающих. Ну, как же его? крикнул он и чуть-чуть стукнул прикладом винтовки об пол.
Капитализму, подсказал кто-то.
Капитализму, повторил Лбов и оборвался. Потом закинул винтовку за плечо и сказал с горечью: Эх, и отчего это люди такие шкурники? Главное, ведь все равно сдохнешь, ну так сдохни ты хоть за что-нибудь, чем ни за что.
Был рассвет, когда конный разъезд стражников увидел возле того берега Камы быстро скользящие на лыжах две фигуры Это Лбов и Стольников уходили в лес. Из-за глубокого снега гнаться на конях за беглецами было нельзя. Стражники прокричали, погнались по берегу, дали вдогонку несколько бесцельных выстрелов и успокоились.
Солнце зимними красными лучами прорезало верхушки окаменевшего леса как раз в ту минуту, когда две тени остановились и, обернувшись, посмотрели еще раз назад. Туда, где туманный город и каменные стены, где у каменных стен губернаторский дом с трехцветным флагом, а под трехцветным флагом казачий хорунжий Астраханкин с карточкой белокурой девицы на груди и с сотней ингушей за собой. Туда, где, скрепленный раззолоченными винтиками чиновничьих пуговиц, улыбался город уютными занавесочками морозных окон.
И две тени молча усмехнулись и исчезли в лесу
2. Отчего было скучно Рите Нейберг
На безымянном пальце Риты блестело кольцо простое кольцо из червонного золота с большой каплей крови, внутри которой светился огонек. Из-за этой рубиновой безделушки Рита уже несколько раз ссорилась с отцом, потому что он считал дурным тоном носить умышленно грубо сработанное кольцо на пальцах двадцатилетней девушки, к тому же только недавно окончившей Петербургский институт.
Пальцы у Риты тонкие и длинные, а лицо матовое. Рита умеет замечательно командовать своим лицом Например, сегодня, когда она вышла к обеду, то отец чуть не вздрогнул, взглянув на ее глаза, и спросил с испугом:
Что с тобой, моя детка?
Но Рита ничего не ответила И только тогда, когда он повторил вопрос три раза и покраснел даже от волнения, она проговорила, не глядя ему в глаза, не глядя на стены и вообще никуда не глядя: