Постепенно в ходе терапии у Натали сформировалось представление о важной точке отсчета, которой являлся для нее жизненный путь матери. Косулин, поглаживая свою шоколадную бороду, ладно объяснял, что у женщин есть всего два пути в жизни: быть как мать и не быть как мать. Натали всегда хотелось идти по второму. В юности любая похожесть на мать вызывала отвращение, а после тридцати, когда эта схожесть стала обнаруживаться часто и неожиданно, Натали стала об этом думать. Муж подливал масла в огонь, приговаривая, поджав губы и обвиняя в эгоизме, «ты стала как твоя мама».
Все чаще, ссорясь с дочерью, она краем глаза улавливала в своих интонациях жестокие нотки, которые так ранили ее в детстве. Сокрытой частью души она безмолвно кивала дочери: «Детка, прости, я знаю, как быть сейчас на твоем месте». Мучилась виной и раздумьями о том, что ей удалось стать такой же плохой матерью, как ее собственная.
Однажды на терапии осознала, что жестка с дочерью только потому, что ожидает от нее осуждения, подобного тому, которое чувствовала к своей матери в подростковом возрасте и позже. Она осуждала мать за то, что та прервала отношения с отцом, что гордость оказалась важнее интересов дочери. Косулин объяснял, что она использует проекцию (базовый психологический механизм), согласно которому бессознательно ждет от своей дочери того, что сама испытывала к матери. Будто пришла ее очередь быть наказанной. И злится на дочь заранее. Возможно, напрасно.
Косулин был уверен в том, что, только признав в матери независимое человеческое существо, со своим отдельным безумием, которое нельзя вылечить, можно выйти из матрицы двух путей и идти по третьему своему собственному. Впрочем, добавлял, что задача сложная и удается единицам. Большинство до глубокой старости не желает видеть в матери ограничения, присущие всем людям, зависая навсегда в обиженной детской надежде на то, что где-то в этом мире живут матери «получше», но именно им не повезло их встретить. Или пытаются «вылечить» мать, сделать ее счастливой, разочаровываясь от стабильных неудач и неблагодарности. Каждый должен лечиться на собственном опыте психолог был непоколебим.
Натали недоверчиво спрашивала: неужели это вообще реально наладить с мамой нормальные отношения? Косулин честно отвечал, что удача не гарантирована. Однако можно перестать на нее обижаться и перестать себя винить за то, что похожа на мать. Можно понять причины ее поступков. И перестать неосознанно зависеть от материнской жизни.
Еще большим открытием для Натали стало то, что ее отношения с мужчинами так зависели от отношений с отцом. Точнее, от отсутствия этих отношений. Михаил Дмитриевич Думов исчез из жизни Натали очень рано, она едва его помнила. У него была другая, «настоящая» семья. «Настоящие» дети. Даже фамилии отцовской не досталось. А мама магистральной линией воспитания дочери сделала «вытравливание отцовских генов». Натали от такого воспитания закрыла нутро на все замки.
Сейчас, под угрозой потери семьи, Натали отвечала на жестокий вопрос: кто все-таки руководит ее жизнью она сама или отражение ее детской травмы?
Косулин считал, что она не доверяет мужчинам, потому что боится, что ее бросят. Как когда-то бросил родной отец. Так и было. Муж бросил ради обезьян, Виталик ради свободы и независимости, Тимофей ради себя, «этот» ради стабильности. В душе Натали жажда мести мужчинам и их любви сплетались в неистовой битве, и что победит, оставалось большой загадкой. Она осознала с помощью психолога, что все придется решать самой, что никто и никогда не решит за нее вопросы ее индивидуальной судьбы и истории.
Но как велик соблазн ввалиться в освобождающий регресс, перестать понимать что-либо, перестать нести ответственность, стать опять маленькой пятилетней девочкой! Отдаться сильным чувствам! Когда мотив мести перевешивал, глубоко-глубоко внутри, под слоем хороших, годами сформированных психических защит начинал донимать вопрос: почему и как так получилось, что отец ее бросил? Как вообще можно бросить своего ребенка? Неужели она была так нехороша? И почему она теперь вечно ждет от мужчин того же. И не доверяет им из самой глубины подсознания.
Вместе с тем, компенсируя детскую боль, воображала про отца бог знает что. Ей казалось, что Михаил Дмитриевич Думов настоящий аристократ и естественно не смог бы жить с мамой женщиной простой и даже грубой. Наследуя воображаемый аристократизм, Натали обрезала материнскую фамилию Монтова, превратившись в Натали Монт. Стала искусствоведом, завела собственную галерею, тщательно выстраивая образ успешной женщины «из другого времени». Сдружилась с обаятельным учителем французского. Семен Михайлов играл на электронной трубе и даже пел по-французски. Он и познакомил её со старшим братом, Тимофеем, с которым получился страстный и безнадежный роман. Шпионский адреналиновый роман, где все друг друга знали. Даже их дети близко сдружились. А они расстались.