Почему же она молчит? Что за странная скованность, отчего она как замороженная?
Как вдруг я понял. Про Джерри-то я и позабыл! Я так распалился, что все его инструкции вылетели у меня из головы. Я действовал не в его стиле, а так, как привык! Его система была гораздо сложнее. До смешного. До бессмыслицы. Но она-то была приучена именно к ней! А теперь заметила, что что-то не то, лежит и пытается догадаться, в чем дело.
Но было уже поздно менять что-нибудь. У меня не оставалось иного выбора, как продолжать в том же духе.
И я продолжал. Женщина сжалась, как закрученная пружина. Я ощущал ее искрящее напряжение. У меня выступил пот.
И тут она негромко застонала.
В моем мозгу пронеслись жуткие картины: что, если она больна? Если у нее сердечный приступ? Может, мне лучше убраться, пока не поздно?
Она застонала громче и неожиданно с криком "Да, да, да, да, да!!!" взорвалась, как бомба, у которой огонь дополз по бикфордову шнуру к взрывчатке. Она обхватила меня обеими руками и набросилась, как лютый тигр. Или тигрица.
Я и не представлял себе, что женщина способна на то, что делала со мною Саманта. Она превратилась в смерч, слепящий вихрь, вырвала меня с корнем и понесла в небесные края, о существовании которых я и не подозревал.
Я оставался пассивен. Я ничего не мог. Я был беспомощен, как щепка в водовороте, как ягненок в когтях у льва. Еще хорошо, что я вообще не задохнулся.
Я полностью подчинился бешеной фурии, и шторм бушевал, не переставая, десять, двадцать, тридцать минут - кто мог измерить? Я здесь не собираюсь никого развлекать описанием пикантных подробностей, я не перебираю грязное белье в присутствии посторонних. Не обессудьте, и надеюсь, что моя сдержанность никого не разочарует. Что касается меня, то разочарованием и не пахло. В завершающем пароксизме я испустил вопль, который должен был поднять на ноги весь квартал, и с этим воплем я кончился. От меня осталась сморщенная пустая кожура.
Саманта же попросту отвернулась и сразу заснула, как будто просыпалась, чтобы выпить стакан воды.
Ничего себе! Я тихо лежал, медленно приходя в себя.
Как видите, я не ошибся тогда про складку на ее нижней губе. Собственно, я не ошибся ни в чем касательно моей безумной затеи. Полный триумф! Я лежал в состоянии блаженного полузабытья.
Интересно, который час? У меня не было подсветки на часах. Лучше, пожалуй, не задерживаться. Я сполз с постели и с меньшими предосторожностями, чем раньше, побрел на выход - вокруг кровати, в коридор, вниз по лестнице, к двери. Вот плащ и шлепанцы. В кармане плаща лежала зажигалка. При язычке пламени я посмотрел - без восьми два. Позже, чем я предполагал. Я открыл дверь и вышел в черную ночь.
Теперь я начал думать про Джерри. Как там он со всем справился? Выбрался благополучно? В кромешной тьме я подошел к проему в зеленой изгороди.
- Привет! - шепнул голос рядом со мной.
- Джерри!
- Все нормально? - спросил Джерри.
- Фантастически, - ответил я, - грандиозно! А у тебя?
- Тоже, - сказал он, и в темноте сверкнула его белозубая ухмылка. - Ай да мы, - шептал он, придерживая меня за локоть. - Вик, ты был прав, все сработало без единой задоринки! Классная штука!
- До завтра, - оборвал я его. - Ступай к себе.
Мы разошлись в противоположных направлениях. Я вошел в свой дом и через три минуты уже был в своей постели рядом со своей крепко спящей женой.
Наутро было воскресенье. В половине девятого я спустился в пижаме и халате, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Мальчики - девятилетний Виктор и семилетний Уолли - ждали меня внизу.
- Привет, пап, - сказал Уолли.
- Сегодня будет потрясающий, небывалый завтрак, - провозгласил я. - Мы поджарим ломтики хлеба с маслом и апельсиновым мармеладом, а сверху положим тонко нарезанный, поджаренный до хруста бекон.
- Бекон?! С мармеладом?!
- Да-да.