«Туда вам и дорога, яблочко от яблони не далеко падает, а эти оборвыши всё равно никогда не коснутся моей дочери, для них растут подзаборные шлюшки, которые будут отдаваться им за три монеты и глоток вина с куском зачерствелого хлеба»
Больше всего в своей профессии Войчич ненавидел именно эту политкорректность, когда ему приходилось выслушивать их и кивать им, льстить и улыбаться, испытывая на деле откровенную брезгливость по отношению к своим «подопечным», впрочем, он конечно же понимал, что в эти рамки их загоняет сама жизнь, однако от этого не переставал тихо их ненавидеть. Это было уже профессиональным признаком, родовым пятном на совести аристократа по духу, коим мнил себя Войчич.
Войчич тыкнул в пленника дулом своего именного ружья, которое он предварительно достал из кареты.
Иди уже, поморщился он- У нас есть важные дела и помимо тебя! Ну а сейчас Не заставляй нас переигрывать!
А между тем они прошли овраг и приблизились к березовой чаще, было заметно, как сильно нервничает Погрот.
Когда они подошли поближе к деревьям, развязали тому руки, тот и вовсе стал извиваться ужом.
Как же так?
Ну вот так, родной, ты как думал, предателей уже использовали, у них нет ни одной козырной карты в рукаве, и вы уже никому по-сути не нужны- Войчич насмешливо бросил в ответ, вот будет тебе урок
Но вы же обещали отпустить?
Войчич словно бы не услышал последнюю фразу. Заместо этого он махнул рукой солдатам и те принялись чистить стволы. Погрот скис, хотя и пытался бодриться. На него был наставлен ствол Войчича, который вдруг резко отвернулся, словно что-то заметил за холмом на опушке.
Словно в пустоту он зашипел:
Беги, беги сволочь быстрее! Да не забудь передать там что надо!
Погрот сорвался, и перемахнул разом через несколько, поваленных ветром березовых стволов.
Уже через несколько часов, весь запыханный и взъерошенный, в расположение народного ополчения прибыл посол из города. По его виду можно было заподозрить, что его использовали заместо вола при вспашке. Впрочем, новость, которую тот с собой принес, позволила позабыть про внешний вид посланца. Его сразу же доставили к Отрониксу, в ставку.
Чтооо? кричал всегда внешне спокойный военначальник.
Да, -ещё раз повторил Погрот, взял со стола стакан воды, и тут же разом осушил.
Суть рассказа Погрота заключался в следующем. После того, как бравые ополченцы покинули город, пришло время южных ветров, и на берег поспешили местные рыбаки, начался праздник, тем более, что местная селедка, в красном соусе, считалась одним из излюбленных деликатесов, которые так любили готовить повора в местных кабачках и пабах.
Праздник буквально разлился по городским улицам, вначале была вынесена огромная бадья черной икры, потом у местных дам случилась потасовка, видимо какая-то неосторожная леди, толи руководимая старыми обидами и желанием отомстить, либо по недомыслию и неосторожности, ухитрилась попасть икрой прямо в самую выпуклую форму соседки. После чего началась ужасная потасовка между слабым полом, закончившаяся сильной дракой, в итоге разнимать бушующий слабый пол пришлось рыбакам.
В итоге многие из дам пригласили своих спасителей в качестве благодарности на домашний ужин И многие согласились. В итоге домой рыбаки вернулись только засветло.
Все это настолько возмутило ополченцев, что многие тут же начали стрелять в воздух из своих новоприобретенных ружей, и требовать возмездия, из-за чего помещение складского ангара наполнилось дымом и матерными криками.
Те, кто был поближе к выходу выбежали и продолжили феерию с выстрелами и криками уже на улице. После этого было решено оставить по дороге в лес засаду, а самим выдвигаться обратно в деревеньку, чтобы разобраться с обидчиками-рыбаками. План сработал, но, по правде говоря, это была лишь половина плана. В момент общей суматохи из помещения выскользнул и Погрот, который, помня то внушение, которое произошло с ним по дороге, не рискнул своей жизнью, и поспешил в горную долину, расположившуюся невдалеке от богатых ранчо. Там он дал знак рукой некоему старичку, который сидел на белом шезлонге, поглаживая копну шерсти, которая в приближении оказалась белой афганской борзой. Это был пенсионер. Но не простой пенсионер, синьор оказался бывшим начальником отдела спецопераций в правительстве Сатарпа. И знак, поданный ему, буквально означал «Отряд выдвинулся обратно. Можете начинать».